Что-то у меня в последнее время писательский зуд начался. Нервишки шалят, наверное. И более того, что-то меня потянуло про Трек что-нибудь сварганить. И даже, наверное, не про Вояджер, а про ТОС...

@темы: @всяко-разно

---

У нас сегодня дождь целый день, без перерыва. Впрочем, как всегда первого сентября...

@темы: @т.н.жизнь

---

Дорога без конца

@темы: @кино, @музыка

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

29.08.2013 в 19:29

Пишет  Нари:

Эх...
В мрачном Средневековье, помимо многих самых различных способов обнаружения ведьм, существовал и такой. Женщину взвешивали и смотрели на результат. Если вес женщины превышал 3 пуда (49,1 кг.) - она ведьмой не является, т.к. грузоподъемность ведминской метлы равнялась именно этим трем пудам.

tilindir.blogspot.ru/2012/12/blog-post_14.html

Значит, я - ведьма ))

@темы: @т.н.жизнь

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Иверия, Арго

@темы: @кино, @музыка

---

Ну вот, у нас сегодня ночью уже -1, а завтра днём только 13. лето кончилось...

@темы: @т.н.жизнь

---

Star Trek, клип

Пару лет назад я написала крошечный рассказик на песню Чиж и Ко "Поход".
А сейчас вновь её слушала, и сотворился клип.

***

Последнее время я всё время очень нервная, и моя творческая энергия бьёт ключом, и всё по голове...

@темы: @ТОС, @клипы, @кино, @музыка

---

Ожидание... Сколько же ещё мне нужно ждать?..

СЛОВО

В оный день, когда над миром новым
Бог склонял лицо свое, тогда
Солнце останавливали словом,
Словом разрушали города.

И орел не взмахивал крылами,
Звезды жались в ужасе к луне,
Если, точно розовое пламя,
Слово проплывало в вышине.

А для низкой жизни были числа,
Как домашний, подъяремный скот,
Потому что все оттенки смысла
Умное число передает.

Патриарх седой, себе под руку
Покоривший и добро и зло,
Не решаясь обратиться к звуку,
Тростью на песке чертил число.

Но забыли мы, что осиянно
Только слово средь земных тревог,
И в Евангелии от Иоанна
Сказано, что Слово это - Бог.

Мы ему поставили пределом
Скудные пределы естества.
И, как пчелы в улье опустелом,
Дурно пахнут мертвые слова.

(с) Николай Гумилёв

... это мои любимые стихи. Не только у Гумилёва, вообще...

@темы: @стихи, @т.н.жизнь

---

Когда-то в детстве одной из самых любимых книг у меня была "Четвёртая высота" и мне всё время очень хотелось посмотреть фильм, который был снят по книге. И нигде никак я не могла его найти. А вот сейчас - нашёлся, скачался, и можно смотреть )

@темы: @кино

---

А мы сейчас смотрим фильм "Та сторона, где ветер", 78 года. И по-моему, это самый лучший Крапивинский фильм из всех, снятых по его произведениям. Да "Колыбельная для брата" в этом плане, ИМХО, слабее. Вот здесь чувствуется именно Крапивинский дух. И автором сценария был здесь сам ВПК.

@темы: @кино

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Когда приближается гроза, часть 3

часть 1 Не бойся грома

Часть 2 Молнии

Часть 3
Гроза над Беотией

Геракл сидел на берегу, совершенно одеревенев. Он потерялся, не знал, что делать, и от этого бессилия в душе поднималось отчаяние и злость. Нужно было решать: возвращаться в Фивы, или бежать, куда глаза глядят, и искать друга. А может быть?!.. Он встрепенулся. Ведь у него же полным-полно родственников – самых разных богов. Может быть, попросить кого-нибудь, вдруг откликнутся? Вдруг помогут? Геракл уже набрал в грудь побольше воздуха, чтобы что есть силы выкрикнуть имя… правда, чьё имя, он ещё не решил, когда внезапно почувствовал лёгкое покалывание воздуха, свежий аромат, увидел розовато-золотые всполохи, и перед его глазами предстала богиня любви.
- Афродита! – крикнул Геракл, может быть, слишком громко, и вскочил на ноги.
- Братик, я тоже рада тебя видеть, но зачем же так орать? – Афродита сморщила носик. – И, кстати, что это с тобой? Ты сидишь тут как в воду опущенный? Поссорился с любимой девочкой?
- У меня нет любимой девочки, - покачал головой Геракл. – Всё гораздо хуже. Иолай потерялся.
- Иолай? А, это тот симпатяшка? – Афродита улыбнулась. – И куда он потерялся?
- Я не знаю, - Геракл вздохнул. - Дита, ты не могла бы мне помочь? Я не знаю, где его искать, а ты, всё-таки богиня. Вот если бы ты слетала быстренько и посмотрела, где он может быть…
- Ты что, братик? Я тебе кто – экстренная служба спасения? – Афродита картинно заломила брови. – Да и времени у меня нет. Я сюда так заглянула, только тебя повидать. Вообще-то мне пора, - она пожала плечами и уже начала таять в воздухе, когда её остановил отчаянный крик.
- Афродита, подожди!
- Ну, что ещё? – она скорчила недовольную гримасу.
- Дита, ты же сама говорила, что Иолай тебе понравился.
- Ну и что, мне многие смертные нравятся, - богиня снова пожала плечиками.
- Он – мой друг, и он в беде! – Геракл постарался говорить как можно убедительнее, он умоляюще посмотрел на сводную сестру. – Пожалуйста. Я же не прошу многого – просто посмотри, где он может быть. Я должен его найти! Дита!
- Ой, ну хорошо. Ты такой милый, когда просишь помочь, - Афродита потрепала мальчишку по щеке. – Ладно, вот что, жди здесь и никуда не уходи.
Она исчезла в золотых искрах, а Геракл прерывисто выдохнул и опустился на землю. Неужели его божественные родственники все такие капризные и своенравные? Афродита при первой встрече показалась ему такой очаровательной и доброй, а сейчас ему чуть ли не на коленях пришлось умолять её об услуге. Да что там, его собственный отец, Зевс, знать – не знал сына девять с лишним лет, а после одной единственной встречи несколько месяцев назад снова пропал, как будто его и не было вовсе. А другие боги? Гера и Арес – спят и видят, как бы его погубить и…
Внезапно невесёлые мысли прервала Афродита. Богиня недовольно взмахнула рукой и выпалила скороговоркой:
- Похоже, твоему дружку, в самом деле, требуется помощь.
- Где он? Что с ним? – Геракл вскочил на ноги.
- Ну, в настоящий момент он идёт, если можно так сказать, вот по этой дороге, по направлению к Коринфу. И, если ты поторопишься, то сможешь его догнать. Да, и ещё, знаешь, он правда выглядит совсем неважно. Так, словно, его потрепали дикие звери.
- Спасибо! – бросил он уже на ходу.
- Да не за что, - Афродита пожала плечами и исчезла, отправившись по своим делам.

Геракл мчался по тропинке со всей скоростью, которую позволяли ему развивать ноги. Быстрее – быстрее – быстрее! Только одна мысль билась в голове. Дыхание прерывалось, сердце колотилось где-то у горла, но Геракл не снижал скорости. Главное, догнать Иолая, всё остальное сейчас было совершенно не важно.
Начало темнеть. Он бежал, наверное, уже целый час, а может быть, и дольше. Время исчезло. И вдруг за очередным резким поворотом он едва не налетел на друга. Иолай сидел на земле, рядом с тропинкой, прислонившись спиной к дереву. Он был покрыт грязью с головы до ног, одежда порвана, на щеке длинная царапина.
- Иолай! – Геракл подскочил к товарищу и схватил его плечи.
Тот поднял на друга глаза. Геракл невольно отшатнулся – они были совершенно пустыми, безжизненными.
- Иолай, Иолай, боги! Что произошло?
- Герк, - мальчишка криво усмехнулся. – Как ты меня нашёл?
- Дита сказала, где тебя искать, - отмахнулся Геракл. – Что с тобой?
Иолай молчал, наверное, целую минуту, потом его взгляд медленно приобрёл осмысленное выражение, он моргнул и передёрнул плечами:
- Я… упал.
- Упал?! На тебя звери напали?
- Да… Да, звери. Герк, дай руку.
Геракл перехватил протянутую ладонь и легко вздёрнул друга на ноги.
- Зачем ты меня искал? – Иолай подозрительно сощурился.
- То есть как это, зачем? – Геракл опешил.
- Ну, мы не виделись только один день. С чего ты решил, что меня надо искать?
- А разве не надо было? – Геракл обиженно засопел. – Ты на ногах не стоишь, весь в грязи, как поросёнок, вон, какая царапина, и ты сам сказал, что на тебя напали дикие звери. И почему это я не должен был тебя искать?
- Ну… ты же не знал…
- Знал – не знал, какая разница! Иолай, что случилось, почему ты убежал?
- Потому что, - буркнул мальчишка. Он насупился и отвернулся.
- Иолай…
- Герк, это моё дело, тебе не кажется?
- Нет, не кажется! – маленький полубог начал злиться. – Почему ты думаешь, что если моему другу нужна помощь, это не моё дело?
Они стояли друг против друга, сжав кулаки, и сверлили друг друга яростными взглядами. Иолай внезапно отшатнулся – перед глазами встал вчерашний день – отец и всё, что произошло между ними.
- Герк, пожалуйста, оставь меня, - пробормотал он.
- Нет! – так же яростно выкрикнул Геракл, и уже тише добавил. – Я видел твою маму. Она с ума сходит от беспокойства, и просила меня, чтоб я тебя нашёл. Пожалуйста, пойдём обратно.
- Я не пойду. – Иолай опустил голову.
- Если ты не хочешь идти домой, пойдём к нам. Мама будет рада тебя видеть. И, если ты боишься, что Ификл…
- Я никого не боюсь!
- Я не то хотел сказать. Просто Иф сегодня уехал, так что… Иолай, ну пожалуйста, перестань. – Геракл покусал губы, и вдруг ему в голову пришла отличная мысль. - А если ты не согласишься, то я пойду с тобой.
- Как это – со мной? Твоя мама будет волноваться.
- Твоя тоже волнуется, - полубог был непреклонен.
Иолай посопротивлялся ещё немного, но уже больше для виду. Во-первых, Геракл не оставит его в покое, значит, его замечательная идея поселиться у дяди Флатуса пока накрылась, во-вторых, у него уже вторые сутки и маковой росинки во рту не было, и его желудок отчаянно протестовал против такого насилия, ну, и в-третьих, ему всё ещё было больно даже просто двигаться.
- Иолай?
- Да, идём.
Обратный путь был длинным. Очень длинным. Иолай держался на ногах только на одном упрямстве. В лесу быстро стемнело, и путь им освещала только очень яркая круглая луна. И всё равно он спотыкался всё чаще, пока, наконец, не полетел носом в песок. Геракл едва успел подхватить его.
- Может быть, отдохнём? – предложил полубог.
- Мы не успеем к закрытию ворот.
- Мы уже опоздали, - Геракл тяжело вздохнул. – Попадёт теперь от мамы, и, главное, она волнуется.
- Извини… - пробормотал Иолай и подумал, хорошо, что в темноте не видно, какие красные у него уши.

До своей полянки на берегу они добрались только ближе к полуночи, без сил растянулись на земле и даже костёр разводить не стали. Правда, желудок Иолая очень громко требовал пищи, но усталость оказалась сильнее, и физическая, и моральная. А Геракл, хотя и переживал, что скажет завтра маме, испытывал невероятное облегчение: страх отпустил его. Сначала он подумал, было, что возможно, и не стоило так паниковать, но ещё раз глянул на друга, на его измученное лицо, и понял, что на этот раз всё сделал правильно.

Едва рассвело, когда трясущиеся от холода мальчишки решили, что ворота уже открыты, и они могут попасть в город. Геракл проснулся первым и потряс товарища за плечо. Иолай невольно вскрикнул и болезненно сморщился.
- Осторожней, Герк.
- Что?! – Геракл отдёрнул руку и испуганно посмотрел на друга.
Иолай с трудом поднялся на ноги. Грязь на его теле превратилась в серую корку, и рубцы под этой коркой воспалились и начали сочиться сукровицей.
- Ты не говорил, что…
- Это следы когтей, - Иолай криво улыбнулся. – Я тебе говорил, что столкнулся с… хищником.
- Прости. Давай руку, я тебе помогу.
- Вот ещё! – мальчишка дёрнул плечом. – Не хватало ещё, чтобы ты меня тащил как старика какого-нибудь. Идём.
И первым зашагал по тропинке. Хотя, «зашагал» довольно сильно сказано, поплёлся, едва переставляя ноги – вот верное определение.

Они добрались до дома Алкмены когда солнце было уже высоко. Сердце у Геракла отчаянно колотилось. Он представлял, что скажет ему мама, и заранее боялся этого. Уж, конечно, ничего хорошего ждать не приходилось. Иолай ничего не представлял, и ничего не боялся. Он автоматически переставлял ноги и только один раз, бросив взгляд на друга, спросил:
- Ты чего такой?
- Боюсь, что мама скажет.
- Вот, дурачок, - он равнодушно пожал плечами. – Нашёл чего бояться. Ну, скажет, ну и что? Не будет же она тебя лупить.
- Нет, конечно, ты что! – сама эта мысль показалась Гераклу дикой.
- Так чего тогда бояться? – так же безразлично спросил Иолай.
Геракл покосился на друга и ничего не сказал.

Алкмена занималась на кухне, когда хлопнула входная дверь. Она набрала в грудь побольше воздуха, подняла голову, и… всплеснув руками кинулась к мальчикам:
- Боги, Иолай, что случилось?
- Мама, его дикие звери потрепали. Помоги, пожалуйста.
- Да-да! Геракл, набери горячей воды в ванну. Я согрела чан для стирки. Да смотри, разбавь из колодца. Я думаю, горячая вода – это то, что необходимо тебе в первую очередь, - она ласково посмотрела на Иолая.
Тот кивнул и слабо улыбнулся.

Через несколько минут Иолай прошлёпал в лаконикум – в доме была собственная баня, скинул превратившуюся в лохмотья одежду, осторожно перебрался через край ванны, охнул и с наслаждением погрузился в очень тёплую воду. Касаться стенок было больно, поэтому Иолай сел на корточки и обнял себя за плечи. Шевелиться не хотелось: от всякого шевеления притихшая боль возвращалась, поэтому Иолай просто закрыл глаза и наслаждался покоем и дремотной невесомостью. Время исчезло, боль исчезла, тревога исчезла - ему казалось, что он растворяется в этом тепле и покое.

Скрипнула дверь. Иолай испуганно распахнул глаза и съехал в воду до самого подбородка.
- Отмокаешь? – Алкмена подхватила с пола его одежонку и улыбнулась. - Ну и хорошо. Только не забудь волосы промыть, в твоих кудрях целые комки глины…

Иолай беспомощно поглядывал на Алкмену, не смея шелохнуться. А Алкмена вдруг отложила свёрток с одеждой, посмотрела на серые слипшиеся волосы, на бледное в грязных потёках лицо и сказала:
- Знаешь, что малыш, а давай я тебя сама вымою. Как Геракла, когда он был помладше. Или будешь сильно стесняться?
Иолай перепугано пискнул, а в следующую секунду подумал: чего ему стесняться? Это же мать его друга. И ещё от неё веяло теплом и безопасностью. И Иолай понемногу начал таять в этом тепле и безопасности. Он неловко улыбнулся и пробормотал:
- Да ладно. Если буду стесняться, ты не обращай внимания, три меня, вот и все...
Но она не стала его тереть. Сначала, поливая из кувшина, вымыла ему голову. Потом взяла за локти, осторожно подняла, поставила и вдруг ахнула, зажав ладонью рот:
- Кто тебя так, малыш?!
Иолай уронил голову и покусал губы. Она сжала его мокрые пальцы и снова спросила:
- Иолай, что случилось?
И он не выдержал. Ткнулся лбом в её плечо и затрясся от рыданий.
Он думал, что будет трудно рассказать, что он будет давиться от стыда и унижения. И если, всё-таки придётся рассказать, будет мучительно долго подбирать слова. А вышло по-другому. Слова вырвались вместе со слезами, комканые, путанные:
- Он говорил про тебя и про Герка такие слова! Я не мог позволить! Он сказал, выродок, и что ты… ты… А я сказал, что бы он не смел и извинился перед тобой, а он… Но ты не думай, я даже не пикнул. Я сказал, что ненавижу его, и тогда он совсем взбесился. Я… мне теперь нельзя домой. Я не могу. Пожалуйста, можно я поживу у вас пока…
- Конечно, конечно малыш. Не бойся, теперь всё будет хорошо, - она прижимала к груди его голову и осторожно гладила исхлёстанные плечи.

… Геракл распахнул глаза и застыл на пороге, перехватив обеими руками тяжёлое ведро. На Иолая напал не хищник. Кто-то посмел поднять на него руку. Исхлестать его плетью как раба какого-нибудь. Но кто? Кто это сделал? Какой-нибудь враг? Или Сакис? Или… Внезапное понимание ударило его наотмашь как пощёчина.
Геракл сделал два шага назад и медленно закрыл за собой дверь. Очень медленно и осторожно опустил на пол ведро, и даже ни капли не расплескал. Развернулся и опрометью бросился в свою комнату. Он упал головой в подушку и зажал уши.
Это сделал с его другом не дикий зверь – человек – собственный отец. И виноват в этом он, Геракл. Иолаю так досталось, потому что он защищал своего друга перед отцом. Как же так? Геракл закусил губу и зажмурился. Он снова и снова видел перед глазами рубцы на теле своего друга. Как Скоурус мог так поступить с собственным сыном?

Ификл сказал, что Иолай готов кому угодно горло перегрызть за него. И вот, что с ним стало, когда он попробовал за него заступиться. Нет, он больше не допустит подобного. Геракл резко сел на кровати и прерывисто выдохнул, мрачно глядя в пространство. Отныне он сам будет защищать Иолая. Он сильнее, он сможет. Пусть только кто-нибудь попробует хоть пальцем тронуть его друга, будет иметь дело Гераклом. Мальчишка сжал кулаки и сузил глаза. И Скоурус тоже поплатится.

Иолай лежал на прохладных простынях и блаженствовал.

После бани Алкмена смазала его целебным маслом, которое приятно холодило кожу и уносило боль.
- Как он тебя, как тебе досталось бедному, - вздохнула Алкмена.
Иолай вздрогнул и съёжился. Но тут же снова оттаял под ласковым взглядом. Мать Геракла поставила баночку с мазью на полку, окутала его большущей простынёй и улыбнулась:
- Ну, вот и всё. Ступай теперь в постель, я сейчас принесу тебе завтрак.
Иолай сглотнул слюну и подумал, что готов съесть целого быка – такой он был голодный. А через пару минут с жадностью накинулся на еду и в один присест уничтожил огромную миску супа.

Здесь было так хорошо и мирно. И, главное, Геракл ни о чём его больше не спрашивал. Только иногда как-то странно косился в его сторону и виновато отводил глаза. Но Иолай сделал вид, что не замечает этих взглядов.

А потом Алкмена быстро написав две записки, позвала сына, вручила ему эти записки и велела идти в школу. Герк, было заупрямился, но Алкмена очень строго посмотрела на него и сказал:
- Не выдумывай. Ты и без того уже пропустили занятия. Не хватало ещё, чтобы наставники нажаловались на тебя. Ступай. И не забудь вручить записки и Тересию, и Эмонею. Если они будут спрашивать об Иолае…
- Я скажу, что он болен.
- Умница. Именно так и есть.

Геракл сунул под мышку натёртую воском доску для письма, сжал в кулаке свитки для учителей и вприпрыжку выскочил за дверь. Алкмена же поднялась к Иолаю, поцеловала его в лоб и ласково улыбнувшись, сказала:
- А ты спи. И ни о чём больше не волнуйся.
Она укрыла его до подбородка простынёй, вышла, плотно притворив за собой дверь, и Иолай остался один. Он лежал и думал о том, что произошло, об отце, об Алкмене, а ещё об Ификле и о матери. Как теперь он будет жить? Иолай лежал тихо и старался дышать ровно, как будто спал. Хотя никого рядом не было, ему всё равно казалось, что кто-то наблюдает за ним. Разные мысли роились в голове и не давали покоя. А потом он повернулся на бок и стал думать о Геракле. Ведь если бы не Герк, не известно ещё, что бы с ним сейчас было. Иолай невольно передёрнул плечами. Но теперь-то всё хорошо, и всё, в конце концов, наладится.
Наконец, усталость победила, и Иолай провалился в липкую, беспросветную черноту.

Он провёл в кровати два дня и, к вечеру второго взвыл:
- Я больше не могу лежать! У меня все бока болят.
- Конечно, а ты чего хотел? Ты нездоров. Вчера у тебя была лихорадка, и сегодня ты ещё не окреп.
- Алкмена, я уже поправился, – мальчишка сделал попытку подняться, но сильные руки уложили его обратно.
- Даже не думай, - Алкмена сдвинул брови.
- Я… должен сказать маме, что со мной всё в порядке. Она волнуется и…
- Она уже не волнуется. Ещё вчера утром, пока ты спал, я сама сходила к вам домой и успокоила её. Твоя мама просила тебе передать, что она очень рада, что мы с Гераклом о тебе заботимся.
Геракл в это время сидел на соседней кровати и веселился. Никто никогда не мог переспорить Алкену. Если она что-то решала для себя и считала это правильным, переубедить её в это было невозможно. Но и своего друга он знал хорошо – Иолай образец упрямства. Говорят, упрямство – достоинство ослов, так вот Иолай был самый яркий образчик. Уж если ему что-то взбредёт в голову, свернуть его с намеченного пути было просто невозможно. И рано или поздно он всегда добивался своего. Вот интересно, кто из них победит в этой ситуации? Герк тихонько прыснул. Иолай бросил уничтожающий взгляд на друга и прошипел:
- Смейся – смейся. Ещё посмотрим, то из нас будет смеяться последним, – потом он перевёл взгляд и посмотрел на Алкмену невинными синими глазами. – Поверь мне, я уже поправился. Завтра утром я покину эту кровать?
Но мать Геракла только неумолимо покачала головой:
- Пока я не буду уверена, что с тобой всё в порядке, ты останешься в постели и, как хороший мальчик, будешь отдыхать, пить лекарство и поправляться.
- Я здоров! – прорычал Иолай.
- А я вижу другое. Вон, у тебя лихорадочный румянец на щеках.
- Это не лихорадка. Мне просто жарко. Я хочу встать!
- Выпей травяной чай, закрывай глазки и будь послушным мальчиком. – Алкмена поднесла к его губам кружку с отваром. – Во всяком случае, сегодня ты никуда не пойдёшь.
Иолай откинулся на подушку и закатил глаза. Вот в кого Геракл уродился таким упёртым. Он не готов был признать поражение, но пойти на маленькие уступки – почему бы и нет?
- Хорошо, - он улыбнулся Алкмене самой очаровательной своей улыбкой. – Сегодня нет. Но завтра…
- Завтра будет завтра. Спокойной ночи, мальчики, - Алкмена, наклонившись, поцеловала обоих и вышла за дверь.
- Я и не знал, что твоя мама такая непреклонная, - выдохнул Иолай.
- Она такая, - кивнул Герк. – Я никогда не могу её переспорить.

Всё-таки, Иолай почти выиграл этот спор, потому что назавтра Алкмена разрешила ему покинуть постель. Правда, из дома она его всё-таки не выпустила и заставляла через каждые два – три часа пить противный травяной чай, но хотя бы, Иолай не валялся бревном в кровати. А спустя ещё пару дней она, наконец, разрешила ему вместе с Гераклом идти в школу. Но строго настрого приказала после палестры возвращаться к ним домой. Иолай и не спорил. Он был только рад, что Алкмена оставила его у себя. Он просто не мог заставить себя пойти домой и встретиться с отцом. Одно его имя вызывало у него тошноту.

Однажды, они с Герком едва не столкнулись со Скоурусом. Мальчишки шагали по улице из музической школы в палестру, когда Иолай внезапно замер и юркнул в переулок. Геракл замешкался только на секунду, и тут же последовал за другом.

Скоурус шёл по рыночной площади, хмурился и что-то бормотал себе под нос, когда буквально налетел на Алкмену. Молодой женщине пришлось отпрыгнуть в сторону, чтоб избежать столкновения.
- Алкмена!
- Скоурус!
Воскликнули они одновременно, обменявшись ледяными презрительными взглядами.
- Итак, ты мне хотела что-то сказать?
- Нет, - холодно бросила Алкмена. – Впрочем, кое-что я хочу тебе сказать. – Она в упор глянула на полководца и с расстановкой произнесла. – Я хочу предупредить тебя, Скоурус. Больше. Никогда. Не. Смей. Прикасаться. К сыну.
- Ты смеешь мне указывать, как воспитывать сына? – Скоурус сузил глаза. – Не много ли берёшь на себя, женщина?
- В самый раз, - в её голосе звучала сталь. – И если ты сам не понимаешь, что таким отношением ты ломаешь его, я вразумлю тебя.
- Я знаю, как воспитать воина. Иолай слабый, а он должен быть сильным и достойным своего отца. И ты немедленно отошлёшь его домой. Уж я-то вправлю ему мозги, будь уверена.
- Ты глупец, Скоурус. – Алкмена покачала головой. – Неужели ты не понимаешь, что пытаясь согнуть его, ты можешь уничтожить и его, и себя. Он уже презирает тебя. Ты сделал всё, чтобы оттолкнуть его. Поверь мне, уже сейчас он гораздо сильнее тебя. И запомни, Иолай никогда не вернётся к тебе домой против воли.
- Ты запретишь мне? – Скоурус скривился.
- Я запрещаю тебе. И если ты только попытаешься увести его силой, то очень, очень! пожалеешь об этом.
- Ты мне угрожаешь? – голос упал до свистящего шёпота.
- Это не угроза. Предупреждение.
- И что ты сделаешь, если я не послушаю? Замахнёшься на меня скалкой?
- Нет, - она пожала плечами. – Я попрошу Зевса разобраться с тобой. Или Ареса. Ты полководец, значит, служишь ему. И я не думаю, что тебе понравится общаться с разгневанным богом.
Это был чистой воды блеф, но Алкмена постаралась вложить в свои слова такую уверенность, чтобы у Скоуруса даже мысли не мелькнуло о том, что это может быть неправдой.
- Ты лжёшь.
- Хочешь проверить? – она вскинула голову и устремила на полководца прямой твёрдый взгляд. И, не дожидаясь ответа, круто развернулась и пошла прочь.
Скоурус только губами хлопнул. Злость вскипела тёмной волной: как посмела какая-то женщина угрожать ему! Но по краешку сознания скользнула всё-таки опасливая мысль, что, возможно, только возможно, её угрозы могли оказаться правдой. И проверять это у Скоуруса не было никакого желания. Полководец пожал плечами и зашагал в другую сторону.

Геракл и Иолай осторожно выглянули из своего убежища. Они переглянулись и, не говоря ни слова, поспешили в палестру. У Иолая пылали щёки. Конечно, он не слышал всего разговора, но кто знает, может быть у Геракла слух гораздо острей, чем у него и он, несмотря на малолетний возраст, мог обо всём догадаться. Ведь сын Зевса совсем неглупый, и если до сих пор он верил в сказочку про дикого зверя, которую Иолай сочинил для друга, то теперь-то всё было ясно. Он боялся поднять на друга глаза. И Геракл, словно понял и ни о чём его не спрашивал.

Иолай жил в доме у Алкмены уже три недели. И за всё это время ни разу не был дома, и, главное, желания такого не испытывал. Он несколько раз видел мать на рынке. Разговаривал с ней и уверил её, что всё у него хорошо, но домой он не пойдёт. Потому что просто не может переступить через себя, через ту глухую стену, которая выросла у него в душе.
Но и злоупотреблять гостеприимством Алмены и Геракла он тоже был больше не намерен. Он твёрдо решил отправиться в Коринф, разыскать дядю и остаться жить у него.

Иолай всё подготовил к побегу. Втайне от Герка запасся едой, продумал, кажется, всё до мелочей, даже заранее написал записку на своей ученической доске, в которой благодарил друга и его маму за приют и просил не беспокоиться о нём, и однажды утром, выскользнув из-под одеяла, на цыпочках выбрался из дома. Край солнца ещё не показался из-за городской стены, а Иолай был уже у ворот. Он терпеливо дождался, когда тяжёлые створы распахнуться перед ним, и, не оглядываясь, зашагал прочь от родного города. Он уходил всё дальше и дальше. Вот и их с Герком заветная поляна осталась позади. Солнце давно начало склоняться к закату, когда он почти добрался до Феспии. Остановился на перекрёстке, огляделся по сторонам. Дорога убегала у него из-под ног и звала, манила его за собой. Сомнений больше не было. Мальчишка усмехнулся, глубоко вздохнул вольный ветер, ударивший в лицо, громко засвистел и зашагал дальше. Теперь он уже больше не будет Иолаем из Фив. Отныне его будут звать, ну, скажем… Иолай из Коринфа. А что, очень даже ничего звучит.
- Иолай из Коринфа, – повторил он вслух и вдруг подскочил, услышав крик:
- Иолай, подожди!
Геракл мчался как угорелый и через несколько секунд оказался рядом. Он едва отдышался и улыбнулся:
- Вот я тебя и догнал.
Иолай глянул на друга исподлобья, и мрачно спросил:
- Зачем?
- А зачем ты опять убежал?
- Я, кажется, всё объяснил.
- Да? И кому ты это объяснил? Я никаких объяснений не слышал, - Геракл перестал улыбаться и обиженно засопел.
- Я всё написал.
- Ты написал какой-то бред! Ты опять принялся за своё?
- Никакой не бред! Много ты понимаешь! Что я должен всю жизнь сидеть на шее у твоей матери? А домой я вернуться всё равно не могу.
- Ты что! Мама никогда ни словом тебя не упрекнула…
- Ещё не хватало, чтобы я дождался упрёков. Поэтому я и должен уйти. Герк, и не пытайся меня остановить. Я решил, добраться до дяди Флатуса. Он родной брат матери и давным-давно приглашал меня в гости. Не бойся, я не пропаду.
Геракл опустил голову и что-то невнятно пробормотал.
- Что?
- Я… мы теперь больше не увидимся?
- Почему? Я, наверное, когда-нибудь приеду обратно, и мы встретимся снова.
- Когда-нибудь? – горько прошептал Геракл, вскинул на друга глаза и вдруг сказал. – Я хочу с тобой пойти.
- Ты что? А как же твоя мама?
- Ну, я недалеко тебя провожу. Иолай, пожалуйста. Ты так убежал. Я не могу…
- Герк, куда ты меня проводишь? Мы уже далеко от города. Ты подумал, что скажет тебе мама?
- Подумал. Я написал ей записку. Так же как ты.
- Ге-е-рк, - Иолай закатил глаза. – Ну, ты сравнил.
- Ты что, думаешь, что я хуже тебя? – маленький полубог прищурился.
- Да ничего я не думаю. Вот пристал! Иди домой, тебе говорят. Отсюда ты только к вечеру до Фив доберёшься. Алкмена с ума сойдёт.
Они стояли на дороге сверлили друг друга взглядом. Кажется, ещё чуть-чуть и между ними проскочит молния…

… А в следующее мгновение они забыли обо всём. Прямо на них мчалась колесница. Неуправляемая колесница. У Иолая глаза распахнулись в пол лица. Остались доли секунды. Ничего не успеть. Он дёрнулся, чтоб хотя бы оттолкнуть Геракла… Но тот его опередил. Получив мощный удар в грудь, Иолай кувырком полетел в кювет. Он покатился по земле, отплёвываясь и ругаясь на чём свет стоит. Когда безумное падение остановилось, он вскочил на ноги, так быстро, как только смог. Внутри сжался ледяной ком – ужас затопил его.
- Герк!!! Где ты?!! – он хотел крикнуть, но голос отказался повиноваться ему.
Колесница замерла почти в плефре от него. Лошади нервно переступали ногами, фыркали и пряли ушами. Колесница завалилась на бок. Иолай почти на четвереньках бегом кинулся на дорогу.
- Ге-е-ерк!
- Я тут!..
Иолай выдохнул. Он с трудом выпрямился и сделал несколько неуверенных шагов. Ноги подгибались и отказывались служить.
- Герк, ты где? – голос задрожал, Иолай прерывисто втянул воздух, чтоб чуть-чуть успокоить дыхание, и повторил. – Ты где?
- Помоги мне, - голос Геракла звучал как-то глухо.
Иолай в два прыжка оказался рядом, опасливо покосился на лошадей и обогнул колесницу. Геракл почти висел, запутавшись в поводьях. Он каким-то непостижимым образом сумел перехватить бешено мчащихся коней, но руки запутались в упряжи, и Герк сейчас безуспешно пытался высвободить запястья. Его несколько десятков шагов протащило по земле, и штаны с рубашкой сейчас висели жалкими лохмотьями, колени и локти сбиты до крови, он швыркнул разбитым носом и жалобно улыбнулся.
- Герк, ты сумасшедший!
Иолай дрожащими руками принялся распутывать поводья.
- Всё ведь обошлось, - Геракл жалобно посмотрел на друга.
- Если ты ещё хоть раз только попытаешься… - он не договорил, потому что вдруг рядом с ними раздался слабый стон.

Под перевёрнутой колесницей лежал человек – воин, судя по форме, солдат беотийской армии царя Сфенела. На тунике расползлось кровавое пятно. На пепельно-сером лице – ни кровинки. Геракл отчаянно задёргал руками, Иолай цыкнул на него и справился с узлами в несколько минут. Мальчишки разом кинулись к раненому. И тут же поняли – умирающему. Человек прижимал ладони к животу и дышал часто и тяжело, а между пальцев сочилась кровь.
- Кто вы? Что случилось?
Солдат с трудом разлепил ресницы и попытался что-то сказать.
- Что? – Иолай наклонился к самому лицу.
- Враг… враг наступает на Беотию. Варвары… на подступах к Орхомену… Фивы в опасности… - слова выталкивались из горла вместе с кровью. – У меня донесение к полководцу… Скоурусу…
Геракл вздрогнул и быстро глянул на друга. Лицо Иолая закаменело. Брови сдвинуты, губы сжаты в тонкую нитку, в глазах тревога и сострадание.
- Мы можем как-нибудь помочь? – спросил он.
- Нужно доставить донесение… Угроза окружения. Армия может погибнуть… Спасите… город… - голос упал до невнятного шёпота, пальцы лихорадочно зашарили по одежде, наткнулись на сумку. Человек, собрав последние силы, протянул руку и сжал твёрдую маленькую ладонь. Иолай перехватил ледяные пальцы, посмотрел в полные муки почерневшие глаза, выговорил:
- Не волнуйся, мы доставим донесение. Ты можешь спокойно уйти, – сын полководца знал, что рана воина смертельна, и что смерти тот не боится. Он боится не выполнить приказ. – Варвары будут остановлены.
Раненый неуловимо расслабился, едва заметно кивнул, глянул куда-то в сторону, а в следующую секунду взгляд его остекленел.
Геракл закусил губу и едва сдержал слёзы. Он отвёл глаза от тела, которое только что было живо и дышало, и замер. Рядом с умершим воином возвышалась огромная тень в чёрном плаще. Незнакомец протянул руку и воззвал:
- Ступай за мной. Аид ждёт тебя.
От неподвижного тела отделилась полупрозрачная сущность, бесстрашно протянула руку и последовала за тенью. Маленький полубог понял, что только что видел Таната и душу погибшего воина.
- Герк, очнись!
Геракл вздрогнул и перевёл взгляд на друга. Иолай стоял рядом, перекинув через плечо кожаный ремень сумки, и требовательно смотрел на полубога. Он словно разом повзрослел: бледное лицо с затвердевшими скулами, мрачная решимость в глазах, сжатые кулаки.
- Да?
- Идём. Насколько я понял, у нас совсем мало времени, а лагерь отца далеко.
- А человек?
- Нам придётся его оставить, - ответил сурово Иолай. – Мы скажем, где лежит тело, за ним вернутся и похоронят с почестями, как героя. А пока нам нужно торопиться. Идём же.
- Пешком? Может быть, на колеснице будет быстрее? – Геракл неуверенно посмотрел на друга.
Иолай с сожалением посмотрел на Геракла, ка на умалишённого, пожал плечами и сказал:
- Герк, если ты не заметил, колесница опрокинулась. Если, конечно, у тебя хватит сил её поднять, мы поедем на ней.
Сын Зевса кивнул и сказал:
- Отойди.
- Вот ещё, - тут же фыркнул Иолай. – Давай, двигайся. Вдвоём мы справимся быстрее.
Но прежде они оттащили на обочину тело погибшего, потом Геракл ухватился за тяжёлый обод колесницы, Иолай уцепился рядом. Мальчишки, напрягая все мышцы, синхронно вскрикнули, и в следующее мгновение колесница оказалась на колёсах. Они одновременно выдохнули и переглянулись.
- Ты, когда-нибудь ездил на колеснице? – внезапно спросил Геракл, когда Иолай уже взялся за обод.
Тот удивлённо посмотрел на друга и кивнул:
- Отец пару раз брал меня. Не бойся. Я знаю, как править колесницей. Забирайся. Или ты передумал? – он прищурился.
- Конечно, нет! – Геракл пробуравил друга возмущённым взглядом и запрыгнул на колесницу.
- На всякий случай, возьми его лук. У тебя, ведь, хватит силы натянуть его, если что.
- Если что?..
- Ну, мало ли, - Иолай сжал в кулаке поводья. – Ты же слышал – варвары в окрестностях Орхомена. Лагерь… отца в том же районе. Если по дороге нам встретятся враги, то придётся защищаться.
Геракл кивнул, перекинул через плечо лук, который был ему слишком велик и колчан со стрелами (он был почти полон) и покрепче взялся за край колесницы. Иолай перехватил удобней поводья, гикнул и пустил коней в галоп.

Они мчались по дороге, поднимая за собой тучи пыли. Иолай примерно знал место расположения войск Беотийского союза, которыми командовал его отец. Союз объединял четырнадцать Беотийских городов, в том числе, Орхомен, Платеи, Феспию и другие. Возглавляли его Фивы.
Иолай крепко сжимал в кулаках поводья и смотрел только вперёд. Чудилось, это не кони несут его – он сам летит над дорогой, подобно крылатому Гермесу – вестнику богов. Временами, когда Иолаю казалось, что кони замедляются, он неистово гикал и подхлёстывал лошадей. Геракл стоял рядом с другом, вцепившись в край колесницы, и замирал одновременно от ужаса и восхищения. Перехватывало дыхание, но всё внутри мальчишки кричало: «быстрее – быстрее - быстрее!». Ему казалось, что до этого момента он вообще не жил, а настоящая жизнь началась только сейчас. На какое-то мгновение он забыл обо всём: забыл убитого воина, забыл, зачем они мчатся сломя голову на этой колеснице, забыл о варварах и о городах, которым варвары грозили войной и уничтожением. Существовала только эта скорость, этот дикий полёт.

Иолай не сводил глаз с дороги и чуть не пропустил стрелу. Он почувствовал, как свистнуло над ухом, но не понял сначала, что это такое. Вторая стрела чиркнула по плечу. Он вскрикнул и едва не выронил поводья. Но наконечник лишь порвал рубашку, да слегка оцарапал кожу. А в следующую секунду он увидел врагов. Человек пять варваров с луками наизготовку мчались им наперерез. Иолай отчётливо увидел перекошенные лица, мохнатые плащи с накинутыми на головы оскаленными звериными пастями и злые глаза, которые сверкали из-под этих оскаленных зубов.
- Герк, стреляй! – крикнул Иолай. Он заложил крутой вираж, чтоб уйти от погони.
Колесница жалобно заскрипела и опасно накренилась на бок. Геракл, который, очнувшись, потянулся, было, к луку, схватился за край колесницы обеими руками, чтобы просто не вылететь за борт.
- Держись! – Иолай сделал ещё одно обманное движение и что есть мочи хлестнул коней.
И кто сказал, что до этого момента они мчались со всей возможной скоростью? Измученные лошади буквально взвились в воздух. Колесница с мальчишками начала медленно отрываться от преследователей. Варварам на их низкорослых лошадках было нипочём не догнать беотийских скакунов. Колесница выровнялась, И Геракл рискнул отпустить обод. Он скинул с плеча лук, прицелился и выстрелил. И больше уже не медлил: посылал во врагов одну стрелу за другой. Только вот результата своей стрельбы он не заметил. То ли враги едут слишком быстро, то ли колесницу слишком трясёт на ухабах, то ли стрелы ему попались кривые.

Сколько времени продолжалась эта бешеная гонка? Варвары были уже далеко позади, но явно не собирались прекращать преследование. А вот кони, которыми правил Иолай, начали выдыхаться. Если в ближайшее время что-нибудь не случится, что-нибудь, что бы сместило чашу весов в сторону мальчишек, Иолай подумал, что тогда им никто н сможет помочь. А ещё его кольнуло острое сожаление: «зря я всё-таки взял с собой Геракла, пропадём оба, ни за что».
- Герк, ты вообще целишься? – крикнул он, когда очередная стрела клюнула в стенку колесницы.
- Да целюсь я. Только у меня почему-то плохо целится.
- Ты же в палестре один из лучших учеников. И где твоя хвалёная меткость? - Это уже сквозь зубы. Он подхлестнул коней и заложил ещё один вираж.
- Я стараюсь!..
Геракл закусил губу. Снова натянул лук и выстрелил. Наконец, стрела достигла цели. Один из преследователей вскрикнул, нелепо взмахнул руками и полетел на землю. А ещё через несколько мгновений – ещё один варвар присоединился к своему товарищу.
- Молодец!
- Это не я, - Геракл растерялся и едва не выронил лук.

Загадка разрешилась так же быстро, как и возникла. Несколько стрел свистнули из соседней рощицы. Ещё один варвар растянулся на земле, остальные поворотили коней и бросились наутёк. Из леса показался небольшой греческий отряд. Иолай натянул поводья и заставил коней замереть на месте. Он тяжело дышал, пот заливал глаза, руки и ноги дрожали так, словно он сам совершил это безумный спринт, а не промчался его на колеснице. А ещё он с удивлением понял, что не может разомкнуть пальцы и отпустить поводья.
Командир подошёл к мальчикам и строго сдвинул брови:
- Что здесь происходит? Кто вы такие? Детям здесь опасно находиться.
- Во-первых, мы не дети! – вспыхнул Иолай. – А во-вторых, у нас срочное поручение к военачальнику Скоурусу.
- Скоуруса здесь нет. Ты можешь передать мне своё поручение. Меня зовут Закетис, и я командир этого десятка.
- Я заметил, что его здесь нет, - Иолай раздражённо дёрнул плечом. - Своё донесение я могу передать только лично Скоурусу. Проводи нас к нему, – и добавил. – Я – Иолай, сын Скоуруса.
- Да? Ты его сын? – Закетис скептически посмотрел на щуплого светловолосого мальчишку.
- Ты в этом сомневаешься? - Иолай вскинул на солдата дерзкие синие глаза.
- Если вы немедленно не проводите нас к полководцу, то очень пожалеете об этом, - вставил Геракл. Он переводил взгляд с Иолая на Закетиса и хмурился всё больше. – У нас донесение, ради которого погиб человек.
Солдат тут же стёр скептическую улыбку с лица и кивнул мальчикам:
- Идите за мной.

Они углубились в лес и довольно долго пробирались едва заметной тропинкой. Лошадей и колесницу пришлось оставить на попечение солдат Закетиса.

Лагерь появился совершенно неожиданно: ни предупредительных знаков, ни сторожевых постов ни Геракл, ни Иолай не заметили, хотя мальчишки не сомневались, что всё это было на своих местах. Военный лагерь жил своей обычной жизнью: палатки стояли полукругом, горели костры. Что-то готовилось на огне – аромат плавал по всему лагерю, кто-то из солдат занимался тренировкой, кто-то отдыхал, кто-то просто спал.

Иолай крутил головой во все стороны и, шагая рядом с Гераклом и Закетисом, старался выглядеть взрослее. Он распрямил плечи и высоко поднял голову.
А потом он увидел отца. Скоурус и ещё пара военных командиров, склонились над картой и о чём-то оживлённо спорили.
- Господин, - Закетис вытянулся перед полководцем. – Мы перехватили двух мальчишек, отбив их у варваров. Один из них утверждает, что ваш сын, и что у него к вам важное донесение.
Скоурус поднял голову, молча выслушал Закетиса и повернулся к мальчикам. У Иолая мурашки по спине побежали, когда отец смерил его долгим взглядом.
- Что ты здесь делаешь, мальчик? – наконец, спросил он.
Иолай вскинул голову ещё выше, вернул отцу тот же дерзкий твёрдый взгляд и сказал:
- Здравствуй… папа. Я… - он хотел сказать: «я не мальчик, у меня есть имя», - но решил, что сейчас не время и не место для выяснения отношений. Поэтому он просто вытащил из сумки залитый кровью свиток и отчеканил. – В этом донесении содержатся сведения о планах врага по захвату и уничтожению Беотии.
Скоурус взял из рук сына свиток, нахмурился ещё больше:
- Кровь? Ты ранен?
- Нет, - Иолай мотнул головой. – Это кровь гонца. Он убит.
- Я понял.
Быстро пробежал глазами свиток, и лицо его закаменело. Скоурус отдал короткий приказ, развернулся и зашагал прочь. Потом внезапно обернулся, подошёл к сыну и обнял его за плечи. Иолай вздрогнул от этого прикосновения, но отец не заметил этого.
- Ты сделал всё так, как нужно. Ты молодец, мальчик. - Резко развернулся и бросил уже через плечо. - Закетис, позаботься о мальцах.

- Иолай… - Геракл несмело тронул его за плечо.
Иолай посмотрел на друга, стёр с лица горькую усмешку и через силу улыбнулся:
- Видишь, Герк, всё хорошо. Мы успели.

… Потом была война. Сведения, которые доставили Иолай с Гераклом, и за которые было заплачено ни одной человеческой жизнью, оказались очень ценными. Варвары наступали на Беотию широким фронтом, и в одиночку войскам царя Сфенела было бы ни за что не сдержать натиск. На помощь пришли Коринф и Микены. Аттика послала войска. Даже Спарта выделила отряд гоплитов. Совместными усилиями врага оттеснили и сбросили в море. Корабли захватчиков поджигали негасимым диким огнём, к тому же Посейдон услышал мольбы греков и наслал шторм. Остатки побеждённой армии варваров поглотило море.

Все были довольны и счастливы. Недоволен был один Арес – богу войны совсем не понравилось, что война, которую он так долго и тщательно планировал, практически сорвалась, не продлившись и месяца. И во всём виноват оказался его маленький полусмертный братец, который уже с младых ногтей суёт свой нос в чужие дела, которые его совершенно не касаются. Толи ещё будет. И почему только Зевс запретил его трогать?

Всё это время Геракл с Иолаем жили в военном лагере и воображали себя солдатами. Правда, на поле боя их никто не пустил, зато в тренировках они участвовали с большим удовольствием и пользой для себя.
За всё это время Иолай видел отца едва ли два – три раза, да и то практически не разговаривал с ним. Лишь однажды, в тот самый день, когда друзья явились в беотийский лагерь, он вызвал обоих мальчиков к себе и подробно расспросил и о гонце, и об обстоятельствах его гибели, и о нападении варваров.

А через месяц, когда закончилась война, они вернулись домой. Только провожал их совсем не Скоурус. Полководец отправился в Орхомен, где при посредничестве Афин велись переговоры между союзниками. Скоурус, несомненно, должен был присутствовать на них, только Иолаю от этого было всё равно не легче. Секундная вспышка надежды на то, что когда-нибудь он сможет сделать так, чтоб отец им гордился, потухла, едва зародившись, натолкнувшись на чужой суровый взгляд.

Вот, дома было гораздо страшнее. Алкмена задала обоим порядочную трёпку, нисколько не принимая в расчёт их геройский поступок. Он заявила, что, и Геракл, и Иолай вели себя как настоящие свиньи, которые думают только о себе, и которым совершенно наплевать на родных людей. Пускай те сходят с ума от беспокойства, пускай зарабатывают себе сердечный приступ, не в силах узнать, что случилось с их детьми, детям этим – всё совершенно безразлично, потому что они, видите ли, решили поиграть в войну.

Эритея кричала и ругалась ничуть не меньше Алкмены и, в конце концов, взяла с Иолая честное слово никогда не поступать подобным образом и думать хотя бы о матери, если они опять вляпаются в какую-нибудь историю

А ещё на второй день после их возвращения состоялись итоговые испытания в школе. И Геракл, и Иолай провалили экзамены в музической школе, и Тересий, удовлетворённо улыбаясь, приказал всем не сдавшим экзамен явиться на следующий день для пересдачи, а Гераклу и Иолаю он заявил, что их прогулы невозможно восполнить простой пересдачей итоговых испытаний. Поэтому, через неделю они должны будут явиться к нему для того, чтобы Тересий определил приемлемое и адекватное наказание для обоих.

Зато в палестре оба были на высоте. Сказалась ежедневная тренировка в военном лагере. Эмоней поздравил мальчиков с успешными итогами испытаний, и выразил надежду, что, на следующий год они будут так же усердны в учёбе и достигнут превосходных результатов.

Геракл с Иолаем возвращались домой из палестры, когда небо у них над головой внезапно почернело, порыв ветра бросил им в лицо песок, а в следующую секунду на город упала тьма, так, словно день в одно мгновение обратился в ночь. Пространство расчертили огромные змеевидные молнии. Грохнуло так, что казалось, небеса раскололись.
Мальчишки присели от неожиданности и тут же бросились бежать. Тугие струи ливня ударили по плечам, по голове, удары грома сыпались без передышки, молнии сверкали, освещая всё кругом мертвенным светом.
Когда они влетели в дом, на них сухой нитки не было. Иолай радостно улыбнулся и, обернувшись к Гераклу, воскликнул:
- Ну как, здорово, правда?
- Н-н-е-е знаю, - протянул маленький полубог. – Я никогда не видел, чтобы Зевс был так сердит. Мама, - он поднял на мать глаза. – Но в нас молния не ударит?
- Нет, конечно. – Алкмена улыбнулась и притянула его к себе. – Не бойся, Зевс никогда не причинит тебе вреда. Вон, видишь, Иолай совсем не боится.
- Я люблю грозу, - Иолай кивнул в ответ. – После грозы всегда легче дышать.
И улыбнулся. И Геракл улыбнулся ему в ответ.

@темы: @Иолай, @фанфики

---

Когда приближается гроза, часть 2

часть 1 Не бойся грома

Часть 2
Молнии

В Беотию пришла весна, и всё вокруг приветствовало зеленоволосую деву буйным цветение и ростом. Река Исмен разлилась в настоящее озеро, затопив окрестные пастбища и луга. Зеленели холмы, тянувшиеся от гор и Геликона почти до самых Семивратных Фив. Всюду, куда ни кинь глаз, пестрели цветы. Солнце брызгало яркими лучами с умытого неба.
Только на душе у Геракла по-прежнему царила зима. Ификл категорически не выносил Иолая, и причины этой ненависти Геракл найти никак не мог. В конце концов, Иолай стал питать такую же «искреннюю любовь» к его брату, а Герк оказался посредине, как между двух огней.

Срок их с Иолаем наказания в палестре подходил к концу. Сегодня они последний раз остались после занятий в школьной конюшне.
- Герк, слушай, я всё-таки не пойму, с чего это Ификл так взъелся на меня? – Иолай подскрёб кучку навоза и отряхнул руки.
- Я не знаю, - Геракл подавил вздох. – Правда, Иолай, я не понимаю, что такое с Ифом. До того, как он уехал в Академию, ему вообще до меня дела не было. Он дружил со своими друзьями, а я… ни с кем…
- Может, он завидует тебе? – усмехнулся Иолай.
- Ну, ты скажешь тоже! С какой стати ему мне завидовать? Мы же братья. И потом, к нему, например, даже соседи всегда относились лучше, чем ко мне, - Геракл воззрился на друга с нескрываемым удивлением.
Тот лишь плечами пожал.
- Жалко, что ты больше к нам не приходишь, - очень тихо пробормотал Геракл.
- Зато я теперь маме чаще по дому помогаю, - Иолай невесело хмыкнул.
Они виделись в школе каждый день, но всё равно это не то же самое. Конечно, им никто не запрещал встречаться и гулять, но Иолай теперь не мог запросто прибежать к ним домой, хотя Алкмена несколько раз интересовалась у Геракла, почему Иолай больше не приходит к ним в гости. И Герку приходилось каждый раз придумывать какое-нибудь объяснение, ведь не станешь же говорить, что Иолай и Ификл в ссоре и даже разговаривают друг с другом сквозь зубы. Герку ещё хуже было от того, что и с Ификлом он не мог как следует подружиться. Старший брат по-прежнему считал его малышом и не воспринимал всерьёз, но если Геракл собирался куда-нибудь играть с Иолаем, тут же придумывал разные причины, чтобы младший занимался с ним, Ификлом. В конце концов, Геракл так извёлся, что не знал, как дальше быть.

- Знаешь, теперь я, кажется, тебя понимаю, - не поднимая головы, прошептал Геракл.
- В чём? – Иолай удивлённо вскинул глаза.
- Ну, вот когда ты говорил, что рад, что отец так редко живёт вместе с вами.
- Разве Зевс тебя чем-нибудь обидел?
- Не Зевс. Ификл.
Иолай опешил, кашлянул и, наконец, выговорил:
- Герк, ты что? Он твой брат. Может быть, у него что-нибудь случилось? Может быть, тебе поговорить с ним, а?
- Я пробовал, - ещё тише прошептал Геракл.
- И что?
- Я не знаю, что. – Мальчик снова вздохнул и очень серьёзно сказал. – Надо нам как-то себя перебарывать.
- Не переживай так. Знаешь, я придумал, давай завтра вместе с твоим братом потолкуем, может быть, что-нибудь и решится.

Они, как всегда, в последнее время, расстались на пороге палестры, махнув друг другу на прощанье, и каждый из мальчишек побежал к себе домой.

Иолай подходил к дому, когда сердце вдруг ёкнуло. У коновязи он увидел лошадь отца. Ноги внезапно стали ватными. Мальчик медленно подошёл к Леэну, погладил его по холке и, набрав в грудь побольше воздуха, сделал несколько шагов и переступил порог дома.

Скоурус в серой домашней тунике, сгорбившись, сидел за столом и ужинал. Иолай несколько секунд зачарованно смотрел, как медленно ходят под кожей желваки, как мерно опускается и поднимается ложка. Внезапно отец поднял голову и в упор посмотрел на него. Мальчик моргнул, словно очнувшись, выдохнул:
- Здравствуй, папа.

- Подойди, - уронил отец.
Иолай сделал два несмелых шажка.
- Ну, рассказывай.
- О чём? – сердце отчаянно колотилось. Он краем глаза увидел как мать, зажав ладонью рот, кинулась к люльке, вытащила малышку и, прижав ребёнка к груди, поспешно выскочила из комнаты.
- Ну, хотя бы о том, почему ты так поздно явился домой? – Скоурус закинул ногу на ногу и сощурился.
- Я… мы с Гераклом задержались в палестре.
Иолай замялся и исподлобья глянул на отца. Скоурус барабанил пальцами по столу:
- Дальше, дальше. Почему задержались, почему с этим выродком, когда я ещё в прошлый приезд запретил тебе с ним водить дружбу? Я приказывал и близко не подходить к дому шлюхи – Алкмены. Как ты посмел ослушаться меня? Как посмел прогуливать занятия и бросать на ветер деньги, которые я за тебя заплатил? Что я из тебя каждое слово должен клещами вытягивать?! – он уже не говорил – кричал, вскочив из-за стола.
Иолай вздрогнул и съёжился. Он испуганно таращился на отца и не мог вымолвить ни слова – в горле пересохло, и язык отказывался служить. Он только часто моргал и теребил подол рубашки.
- Отвечай! – отец грохнул кулаком по столу так, что деревянная миска подскочила и жалобно стукнула о столешницу.
- Я… я…
- Что ты мямлишь, как раб какой-нибудь?! Отвечай чётко и ясно на поставленные вопросы. - Скоурус презрительно скривился.
Иолай прерывисто выдохнул, поморгал, чтоб смахнуть предательскую влагу с ресниц и зазвеневшим голосом отчеканил:
- Я задержался в палестре, потому что отрабатывал наказание, которое наложил на нас с Гераклом наставник Эмоней. Сегодня был последний день. Мы были с Гераклом вдвоём, потому что Эмоней наказал нас обоих и… - он покусал губы.
- Я слушаю, – снова мрачно потребовал отец.
- И… я считаю, что ты не имеешь права называть Геракла выродком и дурно отзываться о его матери! Ты должен пойти и извиниться перед ними.
- Ты рехнулся, мальчик? – очень тихо прошипел Скоурус.
- Нет! Наоборот, я в своём уме, а вот ты, похоже, совершенно не соображаешь что говоришь.
- Что-о-о? – Скоурус даже опешил.
- То, что слышал! – крикнул Иолай. Страх внезапно улетучился, осталась только одна дикая, неукротимая ярость. – Ты думаешь, что всегда и во всём прав? Что никто не смеет тебе перечить? Что тебя все боятся: твои солдаты, мать, я? А мне надоело, слышишь, надоело бояться. Ты больше не заставишь меня. И ты не смеешь говорить гадости об Алкмене и Геракле. Ты совершенно ничего не знаешь о них. Алкмена – самая лучшая мать на свете, а Геракл – сын Зевса. И из Зевса отец получился гораздо лучше, чем из тебя, понял? Во всяком случае, он не твердит на каждом углу, что занимается воспитанием сына и не заставляет Герка бояться себя.
Резкая синь из-под ресниц обожгла Скоуруса. Они стояли друг против друга: вытянувшийся в струнку мальчишка, растрёпанный, с багровыми пятнами на щеках, и злыми слезами в голосе и полководец, застывший в нелепой позе, тяжело опираясь на стол, бледный, до такой степени, что на скулах выступили чёрные точки (в одной из войн Скоуруса опалило диким огнём). Побелевшие бешеные глаза, не мигая, гипнотизировали сына.
- И ещё, знаешь, мне дела нет до того, что тебя когда-то бросили в детстве и воспитали чужие люди, потому что ты сам для меня чужой! Я. Тебя. Ненавижу! – выкрикнул Иолай и вдруг осёкся.
Он хотел крикнуть, - «Папа, прости!», - но слова застряли в горле. Обида и злость на отца тут же вернулись. Иолай в упор смотрел на Скоуруса. А тот стоял теперь прямой как палка, со сжатыми в тонкую нитку губами и мерил сына медленным взглядом. И зрачки у него были не чёрные, а багрово-красные. И продолжалось это бесконечно долго.
- Та-ак, - наконец, медленно протянул Скоурус, и в этих красных зрачках мелькнула радость.
Он сделал два быстрых шага, ухватил сына за шкирку, поднял, сжал под мышкой и выскочил за порог.
Иолай очнулся только когда услышал, как с гулким стуком захлопнулись двери сарая. Силы вернулись к мальчишке. Он отчаянно забился в руках отца, молотя его руками и ногами, и закричал:
- Пусти! Не смей! Гад! Ненавижу тебя! Пусти!
Отец стискивал его как в капкане, тяжело дыша, и быстрыми стальными пальцами стаскивал с него одежду.
- Пусти! Гад! Ненавижу! Пусти! Гад! – он кричал это пока не ткнулся носом в жёсткие доски деревянного настила. Отец швырнул его, сжал в кулаке тонкие запястья и этим же кулаком уперся ему в поясницу, словно припечатав его заострённым столбом.
Иолай задёргался, пытаясь освободиться, и тут же вскрикнул от невыносимого режущего удара. Зажмурился, ожидая следующего удара и в тот же миг понял – кричать ни за что нельзя. Чтоб не потерять остатки гордости. И новую боль встретил молча.
Он закусил губу так, что почувствовал металлический привкус во рту. Боль накатывала багровыми сполохами, но он только сильнее зажмурился, уткнувшись лбом в нестроганые доски. Казалось, что Скоурус окончательно потерял контроль. Он немилосердно хлестал мальчишку, словно у него в руках был самый злейший его враг, а не собственный сын. Иолай сам не понимал, как может молча выносить эту боль. Но нельзя кричать, ни за что нельзя. Пусть попробует выжать из него хотя бы стон. Не дождётся! Багровые вспышки накатывали одна за другой, снова и снова.
«Ненавижу! Ненавижу тебя!», - твердил Иолай, - «Хоть бы сознание потерять», - подумал он, когда решил, что силы покинули его. И тогда внезапно всё кончилось.
Новой вспышки не последовало, зато сарай содрогнулся, когда Скоурус с грохотом захлопнул дверь.

Иолай несколько минут лежал неподвижно, ждал, пока боль хоть немного отпустит его. Потом осторожно поднялся на ноги, морщась, натянул штаны и тунику. Выругался сквозь зубы, когда увидел огромную прореху. Отец не церемонился, когда стаскивал с него рубашку. В нём клокотала злость. Он представил, как сейчас ворвётся в дом, плюнет в лицо Скоурусу и крикнет, что он всё равно его ненавидит, грянул о дверь ногой, чтоб вырваться и… Ничего. Дверь оказалась заперта. Иолай, как загнанный зверь развернулся вокруг своей оси, схватил первое, что под руку подвернулось и, что есть силы, запустил в двери. Бесполезно. Ящик гулко стукнул в ворота и отлетел к его ногам, больно чиркнув по лодыжке. Иолай плюнул в дверь красной слюной и снова размахнулся, но опустил руку.
Злость кончился. Он подумал, - «К чему это?». Даже если он вырвется сейчас, кинется на отца, выскажет ему всё, что о нём думает, всё закончится тем же самым, только ему будет в сто раз хуже, чем сейчас. Это если Скоурус не прибьёт его сгоряча. А что будет потом? Жить вместе с этим чудовищем, который по какой-то нелепой случайности называет себя его отцом? Иолай с тоской посмотрел на запертые двери. Ну почему у него нет в родственниках какого-нибудь бога? Будь у него такая сила, как у Герка, Скоурус ни за что не посмел бы поднять на него руку.
Он распрямился и гордо вскинул голову. Пускай у него нет силы полубога, но зато у него есть гордость. Он не останется здесь больше ни одной минуты.

Иолай неторопливо нашёл в сарае лопату с крепким черенком, так же неторопливо и крепко засунул её в скобу засова. Пусть теперь попробует войти! Потом, морщась от боли, забрался на полати, где сушилось сено, и пробрался к слуховому окошку. Напротив сарая рос огромный платан. Ещё летом он придумал забаву: к одной из толстых ветвей привязал верёвку и прыгал из окна сарая в развилку, а уже оттуда спускался по стволу. Сейчас он высунулся из окна, специальной рогатиной подтянул верёвку и снова поморщился. На улице снова шёл дождь. Верёвка разбухла и неприятно скользила в руках, но решение уже принято и отступать было некуда. Иолай поглубже вздохнул, выбрался на мокрую покатую крышу, ухватился за верёвку, оттолкнулся и, неловко упал в развилку. Он тихо застонал и выругался. Вспомнил, как всегда морщился Геракл, когда слышал, как он сквернословит и криво усмехнулся. Сейчас Геракла рядом с ним не было. Иолай приник к стволу и начал медленно спускаться. Мешала боль, мешал дождь, мешал мокрый ствол, словно смазанный жиром. До земли оставалось чуть больше метра, когда ноги сорвались, и Иолай, не удержавшись, шлёпнулся на землю, верней в жидкую грязь.

Он медленно поднялся, кое-как вытер грязные руки о рубашку (чище они не стали, потому что он растянулся на земле в полный рост и измазался по уши), потом подумал немного, воровато оглянулся и подбежал к лохани с водой. Лишь бы отец в этот момент не выглянул во дор и не увидел его.

А спустя ещё пару минут мокрый и грязный мальчишка бежал по улице. Только не долго. Потому что бежать было больно, больно было просто двигаться, но Иолай знал, что должен уйти подальше от дома, скрыться, чтоб никогда больше не видеть отца. В первую секунду он даже не сомневался, куда идти. Но чем дальше он шёл по улице, тем больше таяла его уверенность. Конечно, и Герк, и Алкмена встретят его как родного, примут, обогреют, посочувствуют… Иолай представил эти сочувственные взгляды, жалость и… презрение, которым обольёт его Ификл и содрогнулся. Нет, нельзя туда. Уж лучше под забором ночевать, а утром что-нибудь придумать. Он зацепился ногой за камень и едва не упал. Уже темнело. Скоро закроют ворота. Ворота… мысль зацепилась за это слово, и Иолай мгновенно понял, что надо делать. Он резко развернулся и как можно быстрее поковылял к Кренейским воротам.

Он успел до закрытия. Стражники проводили грязного оборвыша взглядом, но ничего не сказали. Мало ли бездомных оборвышей шляется по городу? Неужели они должны на каждого обращать внимание? Иолай услышал за спиной скрип и тяжёлый гулкий удар. Всё, до утра хода в город не было. Он прерывисто выдохнул, обнял себя за плечи и поплёлся прочь от города. Нудный дождь уныло молотил его по голове, по плечам. Он вымок до нитки, но ему было уже всё равно. Мир рухнул, что ему какой-то дождь? Как мог отец так поступить с ним? Ведь он же родной… Был когда-то… Иолай вытер мокрое лицо и не понял: слёзы это или дождь. Он шёл к реке, автоматически переставляя ноги. В голове роились беспорядочные мысли. Он даже на миг подумал, а не прекратить ли всё это разом – вот сейчас головой в омут, и нет никаких проблем. Но эта мысль скользнула по краешку сознания и пропала. Лишить себя жизни, только для того, чтоб убежать от проблем – слабость. А он не слабак! И сегодня он это доказал, и отцу, и, прежде всего, себе. Нет, он не будет опрометью бросаться в реку или лезть в петлю. Он поступит по-другому. В конце концов, у него есть родственники, здесь, в Беотии – тётя и дядя, и маленькая кузина Регина. В Аттике живут какие-то дальние родственники – седьмая вода на киселе. Но как к ним явиться? Ещё будешь обузой. Иолай брёл всё медленнее, едва переставляя ноги. Каждое движение причиняло немилосердную боль, в голове, словно в кузнице Гефеста, гулко ухал тяжёлый молот. С каждой секундой становилось всё темней. С мокрых кустов поминутно на несчастного мальчишку скатывались целые водопады. К тому же тропинка, по которой он пробирался, совершенно раскисла. Глина скользила под ногами, и Иолай каждую секунду рисковал поскользнуться и свернуть себе шею. Нет, сейчас он никуда не сможет уйти. Надо отдохнуть. Он огляделся и удовлетворённо кивнул. Совсем недалеко их с Гераклом излюбленное место рыбалки. Там и от дождя можно спрятаться.
Иолай приободрился и даже зашагал быстрее. К тому же ему в голову пришла отличная мысль: зачем искать каких-то дальних родственников в Аттике, или оказаться ярмом на шее у тёти и дяди в Феспии, когда у него есть дядя Флатус. Брат матери, старый холостяк, без семьи, без детей, он промышлял охотой и жил по его собственным словам припеваючи. Дядя Флатус обитал где-то в окрестностях Коринфа. Далековато, конечно, но, в конце концов, у Иолая есть ноги, чтоб идти, руки, чтоб найти пропитание, и голова, чтоб сообразить, как разыскать такого известного человека, как его дядя. Он вспомнил, как пару лет назад дядя приезжал к ним в гости. Они тогда ещё жили в Платеях, и отца вновь не было дома – он развлекался на очередной войнушке. Дядя, огромный, заросший волосами, в какой-то невообразимой хламиде ввалился к ним в дом, скинул с плеча лук, сгрёб в охапку его и мать и радостно пробасил, как же он рад повидать сестру и племянника. Он гостил у них около месяца, и за это время Иолай очень привязался к чудаковатому бобылю. Флатус даже несколько раз брал мальчишку с собой на охоту и пытался научить, как быть настоящим охотником. Правда, самым удачным трофеем Иолая оказались дядины штаны, которые мать постирала и повесила сушиться во дворе, а Иолай подумал, что они раскачиваются не от ветра, что это дикий кабан пробрался к ним во двор и спрятался в дядиных штанах. Он натянул лук, пустил стрелу и… насквозь пробил единственный и незаменимый предмет дядиного гардероба. Мать потом ругалась на него, когда штопала эти штаны, а дядя долго смеялся и называл Иолая великим охотником.
Вот к нему он и уйдёт. Дядя не прогонит его и оставит жить у себя. Иолай выучится у него и станет, в самом деле, великим охотником. Вот, только надо прежде отдохнуть и дождаться, чтоб боль хоть немного оставила его в покое.
Наконец, показалась знакомая поляна и старая прогнившая посудина на ней кверху дном. Иолай с облегчением выдохнул, забрался под лодку, там было хорошо – темно, сухо и теплее, чем снаружи. От реки несло сыростью, дождь стал совсем ледяным, и мальчишку уже мелко трясло от холода. Он лёг на живот, повозился, пытаясь устроиться поудобней, и закрыл глаза. На голой земле было жёстко и холодно, и больно. Но раз ничего лучшего сейчас не было, Иолай приказал себе забыть про боль, про неудобство, про голод, который внезапно ощутил, когда нашёл решение проблемы и немного успокоился. Сейчас ему нужно было отдохнуть, выспаться и набраться сил.
Только это легче было решить, чем сделать. Снова и снова обида, злость и боль затопляли его как горная река в половодье, и спасения от них не было никакого. И Иолай не знал, как можно их убрать, игнорировать, спрятать за шторки. Спокойствие не желало возвращаться в израненную душу. Ему вдруг показалось, что эта боль и чёрная пустота поселились там навсегда.

В Фивах, на другом конце города тоже никто не спал. В кухне горел свет, мать и старший сын вели тихую серьёзную беседу. А младший стоял под дверью и слушал. И сердце его болезненно сжималось.

- Мама, я решил уехать утром, – ровным голосом сказал Ификл.
- Это окончательное решение? – Алкмена с каким-то болезненным любопытством смотрела на сына. Она и не заметила, как быстро вырос её мальчик. Тёмные глаза пристально и серьёзно смотрят на мать, между бровей залегла глубокая складка. Ификл сейчас был очень похож на отца – её покойного мужа Амфитриона. Тот также хмурился, когда что-то решал для себя. Что-то важное, и поколебать его в этом решении уже никто не мог. – И куда ты едешь? – она постаралась скрыть дрожь в голосе, и это ей почти удалось. А может быть, и нет, потому что Ификл опустил голову и промолчал.
- Ификл?
- Я решил поехать в Афины, - не поднимая на мать глаз, тихо ответил Ификл.

Геракл стоял за дверью и переминался с ноги на ногу. Он уже улёгся в кровать, когда внезапная жажда заставила его пойти в кухню. Но, услышав тихие голоса, мальчик замер на пороге. Ни мама, ни брат не заметили его присутствия. Геракл знал, конечно, что поступает плохо. Подслушивать чужие разговоры, не предназначенные для твоих ушей нельзя, но ничто на свете не заставило бы его сейчас развернуться и уйти. Услышав, что брат решил оставить их и уехать, Геракл остолбенел. Совершенно противоречивые чувства поразили его, как молния: шок, недоверие, отчаяние и одновременно невольная радость и облегчение – теперь ему не нужно будет разрываться между другом и братом. Ификл не будет больше стоять между ним и Иолаем. Геракл вздрогнул и с отвращением сжал кулаки, - какие подлые мысли завелись в его голове! Он одинаково любит и брата, и друга. Они оба одинаково дороги ему. Герк переглотнул, и вдруг другая мысль поразила его: Ификл бросил Академию, потому что уже давным-давно решил уехать в Афины. Геракл в щёлку в дверях удивлённо воззрился на брата. Конечно, Афинский Гимнасий считался одним из лучших учебных заведений, но Академия Хирона ни в чём ему не уступала. А лично Геракл считал, что там гораздо лучше учиться. К тому же от Фив до Академии было гораздо ближе, чем до Афин. Да и у Афин порой бывали напряжённые отношения с Фивами. Конечно, до войны дело никогда не доходило, но и особой любви жители Беотии и Аттики друг к другу не питали.
- Почему? Чем тебя не устроила Академия Хирона? Ты покинул её, так и не объяснив причины своего поступка. Почему тогда ты не желаешь закончиться палестру здесь, в Фивах? – Алкмена впилась в сына взглядом.
Ификл только ниже опустил голову.
Алкмена поднялась из-за стола, обняла сына за плечи и заглянула ему в глаза:
- Сынок, что произошло? Поверь, я не осуждаю тебя и не собираюсь оспаривать твоё решение, - мягко проговорила она. – Я просто хочу понять, что же всё-таки случилось. Ты вернулся из Академии сам не свой.
- Это из-за Геракла, – ещё тише прошептал Ификл.
- Из-за Геракла? Чем же тебе не угодил младший брат? – она отстранилась.
Ификл вскинул на мать глаза, сморщился и выдохнул с тихим отчаянием:
- Пойми, мама, я больше так не могу. Все вокруг твердят, что он сын Зевса, что он лучший, что из него вырастет настоящий герой, с которым никто не сможет тягаться. Все вокруг только и говорят: Геракл то, Геракл это, ах, какой славный мальчик Геракл, какой у него потенциал… Это началось ещё в Академии, после того письма, помнишь? Ты написала, что Алкид попал в переделку. Вроде как на него напали какие-то змеи, насланные богами, и его спас сам Зевс, а потом сказал, что на самом деле Алкид – его сын, любимый, которого он даже оградил специальной защитой… Тогда я обрадовался. Ещё бы! Я думал, что мой брат безродный бастард, а оказалось – его отец Царь богов. Я гордился этим и всем рассказывал, вот, знаете какой у меня брат. А потом… это стало невыносимо, мама. Понимаешь, они все, словно с ума спятили. Все эти кадеты в Академии, учителя, даже повар и конюх требовали, чтобы я им снова и снова рассказывал про своего брата. Восхищались им, превозносили его до небес, пророчили ему великое будущее…
- А ты для них как будто стал невидимкой? – тихонько спросила Алкмена.
- Да! Именно, невидимкой. Я словно потерялся в его тени. А ведь Геракл ничего ещё не сделал. Абсолютно ни-че-го. Я-то знаю, что он всего лишь маленький трус, который боится темноты, боится грома, даже несмотря на то, что его отец Зевс…
- Ты тоже раньше боялся темноты и прятался от грозы, так же как Геракл.
- Мама! Понимаешь, он – никто! А все уже сейчас носятся с ним, как будто он сам какой-нибудь бог. Я думал, что уеду из Академии, и здесь дома, будет всё по-прежнему. Так ведь нет. В палестре все только и говорят о нём – самородок, бриллиант, показывает такие выдающиеся результаты… А этот его дружок, Иолай! Ведь он же готов кому угодно глотку за Алкида перегрызть.
- Они друзья, - Алкмена попыталась обнять сына, но тот резко отстранился.
- Мама! Мне надоело, что меня все и всегда сравнивают с Гераклом, и говорят, что я хуже…
- Что ты, Ификл! Ты не хуже. Просто Гераклу изначально дано больше: твой отец, которого я очень сильно любила, и до сих пор люблю, он смертный, а его отец - бог.
- Вот именно! – Ификл сверкнул глазами. – Именно! Почему ты меня не могла родить от какого-нибудь бога?
- Ификл, это смешно, - Алкмена сдвинула брови.
- Конечно, тебе смешно, - он горько рассмеялся. – А мне совсем не смешно. И я больше не хочу, чтобы меня сравнивали с младшим братом. В Афинах никто не знает ни Геракла, ни меня. Никто не будет говорить, что я хуже, никто больше не посмеет смеяться надо мной. Я всё решил, мама.

Геракл закусил губу, развернулся и неслышно прокрался в свою комнату. Он упал на кровать, зарылся головой в подушку и сильно-сильно зажмурился.
…Он слышал, как пришёл Ификл, бухнулся в постель и отвернулся к стене. Но Геракл притворился, что спит. Не хватало ещё, чтобы брат узнал, что он слышал их с мамой разговор. Ни за что на свете он не признается в этом.

Назавтра Геракл не пошёл в музическую школу. Ификл собирался всё утро, мама с младшим братом усиленно помогали ему. Каждый из троих притворялся, что вчера ничего не произошло, и Ификл на самом деле давным-давно уже собирался покинуть дом. Геракл – потому что ему и знать ничего было не положено, Ификл – потому что ему было очень стыдно перед матерью, горько и обидно, Алкмена же пыталась сохранить хотя бы видимость мира в собственной семье. Она ещё успеет и потосковать о потерянном старшем сыне, и придумать, как его вернуть. Пока же хотя бы Геракл не должен ничего заподозрить. Не хватало ещё, чтобы он начал казнить себя из-за того, что Ификл так сильно ему завидует и обижается на судьбу.

- Сынок, будь осторожен. И не забывай почаще писать, - сказала она, поцеловав на прощанье старшего сына.
Ификл обнял мать, потрепал по плечу младшего брата и вышел за ворота. Он даже не оглянулся и не махнул на прощанье рукой. Настоящая жизнь ждала его за порогом родного дома, именно там он сможет завоевать своё собственное имя. И люди будут с гордостью говорить об Ификле, сыне Амфитриона. Подросток вдохнул полной грудью встречный ветер, расправил плечи и отправился навстречу своей судьбе.
- Ну, вот мы и остались с тобой вдвоём, Геракл, - Алкмена грустно улыбнулась
- Мама, обещаю, я никогда-никогда не оставлю тебя! – порывисто воскликнул мальчик.
Мать обняла его и легонько подтолкнула к дому.

Геракл мчался по улице как угорелый. Он опаздывал в палестру, и гадал, что скажет ему Иолай. А ещё он думал о том, что теперь сделает Тересий. Тоже отходит его палкой за прогул, как Иолая? Геракл до этого никогда не пропускал школу. Зато теперь можно будет заявить на ехидные шуточки друга, что он тоже не такой правильный зубрила, как думает Иолай.
Геракл ворвался в ворота палестры, когда Немес уже начал занятие. Он поискал глазами Иолая и не нашёл его. Его друг снова прогуливал школу? Но, почему? Вчера они расстались, как ни в чём, ни бывало… Вчера? Неужели это было только вчера.
- Геракл, - внезапно раздавшийся над ухом голос наставника Эмонея заставил Геракла подпрыгнуть. – Ты опоздал. А где твой друг?
- Я… я думал, что он уже здесь, - растерянно пролепетал мальчик.
- То есть ты не видел его сегодня?
- Нет. Мы не встречались. И если он не пришёл, я думаю… возможно, он болен.
- Вчера он был совершенно здоров.
- Я, правда, не знаю, что с Иолаем. После занятий я обязательно схожу к нему домой и узнаю, что случилось.
- Весьма похвально. А теперь иди, занимайся.

В этот день у Геракла ничего не получалось. Копьё падало у самых ног, стрелы летели куда угодно, только не в мишень, пущенный его рукой диск едва не угодил в голову инструктору. Он никак не мог сосредоточиться на учёбе, и думал только об Иолае. И чем больше он думал, тем тревожнее ему становилось. Геракл едва сумел дождаться конца учёбы и опрометью кинулся на улицу.
Он никогда не был дома у Иолая, но знал, где тот живёт. Почему-то его друг стеснялся приглашать его в гости и всегда очень неохотно рассказывал о домашних делах.

Вот и его дом. Во дворе Геракл увидел высокого сурового человека, который запрягал лошадь. Он был одет в обычную одежду горожанина, но Геракл понял, что это полководец Скоурус – отец Иолая.
- Здравствуйте! – выдохнул Герк, подбежав к полководцу.
Тот с ног до головы смерил взглядом запыхавшегося раскрасневшегося мальчишку и кивнул в ответ:
- Здравствуй.
Геракл невольно поёжился под этим жёстким взглядом.
- Простите, пожалуйста, вы не могли бы мне сказать, где Иолай? – как можно вежливее поинтересовался мальчик.
- А сам-то ты кто такой? – угрюмо спросил Скоурус.
- Меня зовут Геракл, и я его друг.
- Вот как? Геракл, значит. Ну-ну.
Геракл вдруг почувствовал себя букашкой, которую с любопытством рассматривает ворон, перед тем, как её съесть.
- И зачем тебе понадобился Иолай?
- Он… - начал было Герк, и вдруг осёкся. Он вспомнил, как Иолай боялся, что отец узнает о его прогулах и прикусил язык.
- Так что, он? Почему ты замолчал? – Скоурус говорил почти ласково.
Геркал покраснел как рак и выдавил:
- Я… не видел его сегодня, и хотел спросить его, что задали в школе.
- Ты разве ты сам там не был?
- Нет. Мой брат сегодня уехал, и мы с мамой его провожали. Вот я и подумал, что Иолай мне скажет, о чём сегодня рассказывал учитель, и что нужно выучить на завтра.
Скоурус кивнул, удовлетворившись ответом и сказал:
- Его сейчас нет дома. Ступай. И запомни: прогуливать школу нельзя. Неуч ничего в жизни не достигнет, только погрязнет в нищете, и всегда будет прислуживать более сильному и умному человеку. Сразу видно, что у тебя нет отца, а мать не учит тебя очевидным вещам.
Геракл вспыхнул, хотел, было, крикнуть, что у него есть отец, а мама самая лучшая на свете и учит его именно тому, чему нужно, но сдержался. Он не будет спорить с этим человеком, не сейчас. Сейчас Скоурус даже слушать его не будет, но придёт время, и Геракл всем докажет, и Скоурусу, и даже Зевсу, что его мама лучше всех, и воспитала его так, как надо. Он только стиснул зубы и пожал плечами. Потом всё-таки сказал:
- До свидания, - развернулся и кинулся прочь.

Иолая нет дома. Где же он может быть? Возможно на рынке? Если только Скоурус не обманул его, и на самом деле Иолай просто-напросто не заперт где-нибудь собственным отцом. А может быть, он сам спрятался от отца? Он говорил, что обычно, когда его отец приезжает домой, Иолай старается видеться с ним как можно реже. Только вот где он может быть в таком случае?
Геракл размышлял над этим важным вопросом, когда едва не налетел на Эритею. Молодая женщина возвращалась с рынка с покупками в одной руке и ребёнком в другой. И лицо у неё было совершенно несчастное.
- Здравствуй, Геракл.
- Ой, здравствуйте.
- Ты не знаешь?..
- Вы не видели?..
Выдохнули они одновременно:
- Иолая…
- Ой, я думал, вы мне скажете, где он, - внезапный страх пронзил Геракла. – Иолай не пришёл сегодня школу, и я подумал…
- Он пропал. – Эритея вдруг всхлипнула и утёрла глаза. Девочка у неё на руках захныкала, и мать принялась укачивать ребёнка.
- Как пропал? – слабым голосом спросил Герк.
Воображение услужливо нарисовало страшную картину: змеи, посланные Аресом, и его друг, который бьётся в их тисках.
- Он убежал из дома, и со вчерашнего вечера я ничего о нём не знаю. Я думала, может быть, он где-то в городе, и обыскала все известные мне места, где он мог бы прятаться. Его нигде нет. Я расспрашивала всех знакомых и незнакомых, никто его не видел. Я думала, может быть, ты что-нибудь знаешь, ты же его друг…
- Я… я найду его. Обещаю! - горячо воскликнул мальчик, - во всяком случае, постараюсь его найти.
- Постарайся, пожалуйста, Геракл, - Эритея снова всхлипнула, обняла покрепче дочку и опрометью бросилась домой.

А Геракл остался стоять посреди улицы. Он целую минуту торчал столбом посредине дороги. Потом, словно очнувшись, припустил бегом. Иолай почему-то сбежал из дома, и если его нет в городе, значит, он уже где-то далеко.
А может быть, он не сбежал? Может быть, он просто пошёл на рыбалку? Например, чтобы не встречаться с отцом, пока тот дома. Конечно, скорей всего так и есть. Ободрённый этой мыслью, Геракл ещё быстрее припустил к Кренейским воротам. Их тайное место от тех ворот было совсем недалеко.

Он затормозил на берегу, огляделся, и понял, что друга здесь нет. И не было уже давно. Кругом пустота – ни на берегу, ни под старой лодкой, ни в окрестных кустах никого нет. Удочки спрятаны там же, где они обычно их оставляли.

- Иолай! Иолай, где ты? – на всякий случай, Геракл ещё раз обыскал всё вокруг и громко позвал друга.
Тишина и пустота в ответ.
Теперь уже не просто тревога – паника затопила маленького полубога. Где Иолай? Куда он мог исчезнуть? Где его искать?
Геракл сжался в комок, обхватил голову руками и потерянно пробормотал:
- Иолай, ну где же ты?! Я не знаю, что делать…

Он сидел на берегу и думал, думал, думал… И страх за друга стискивал его холодными клещами. Совершенно необъяснимый, непонятный страх.

@темы: @Иолай, @фанфики

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

15 августа... А я сегодня никого не поздравила с праздником. Вот так иногда и бывает...

пусть хотя бы будет так:



И пускай всегда находится материк

@темы: @ день археолога, @т.н.жизнь

---

А всё до этого не понимала, почему это люди от стресса и невроза вино пьют? Оказывается, помогло

@темы: @т.н.жизнь

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Школа танцев

Название: Школа танцев
кроссовер: Star trek - Удивительные странствия Геракла
Жанр: Юмор
персонажи: вдова Твенки, Джеймс Кирк, Спок

@темы: @ТОС, @клипы, @Иолай, @кино, @музыка