Жизнь, сгоревшая в Огне. продолжение

[Elika_]

Фандом: Оксана Панкеева «Хроники странного королевства»
Автор: Tabiti
Соавтор: Elika
Название: Жизнь, сгоревшая в Огне
Главные герои: Диего в бытность свою Эль Драко
Категория: джен
Жанр: психология, ангст, экшен, драма
Рейтинг: R
Размер: макси...

Жизнь, сгоревшая в Огне, главы 1 и 2

Жизнь, сгоревшая в Огне, главы 3 - 5

Жизнь, сгоревшая в Огне, главы 6 - 8

Жизнь, сгоревшая в Огне, главы 9 - 12

13.

Он падал и падал куда-то в чёрную пустоту. Нестерпимо кружилась голова, ему показалось, что его сейчас вывернет наизнанку. Желудок подскочил к горлу и завязался в тугой узел.
Жуткое падение и невыносимое головокружение, казалось, никогда не кончатся…
…А потом он открыл глаза и огляделся…

Диего стоял посреди каменистой бесплодной пустыни. Она была бесконечной и тянулась от горизонта до горизонта. Серая потрескавшаяся земля, гравий, валуны, кое-где мелькали редкие колючие кустики, да то там, то тут возникали и исчезали из виду шары перекати-поля. Маленькое белое солнце неподвижно стояло в зените и нещадно палило. У Диего мгновенно пересохло во рту, глаза заслезились от невозможно яркого света, а кожа на плечах и спине вздулась огромными волдырями. Он сморщился, постарался как следует оглядеться и понять, где и, главное, каким образом он здесь очутился.

И вдруг в мозгу словно молния сверкнула. Он в Лабиринте – в другой реальности. Это что-то среднее между жизнью и смертью. Здесь всё было не так, как в жизни. Но если для других Лабиринт был всего лишь иллюзией, о которой они, очнувшись, забывали или вспоминали как сон или бред, то он мог чувствовать себя здесь своим.
Вот в чём дело. Эль Драко усмехнулся и вытер испарину. Лабиринт. Когда-то давно отец рассказывал о нём маленькому Диего, и даже показывал.
Эта параллельная реальность, в самом деле, была лабиринтом, и каждый раз другим. Мэтр Максимильяно ориентировался здесь как у себя в гостиной, а Диего чувствовал себя неуютно. И не только потому, что давным-давно здесь не был и не узнавал место, и даже не потому, что пустыня эта была совсем негостеприимной, но ещё и потому, что на этот раз он оказался здесь один.
Отец, конечно, показывал ему, как найти выход, но с тех пор миновало почти тринадцать лет. Так получилось, что за всё это время он ни разу не проваливался сюда, тем более, в одиночку. Только с папой, который водил его за руку и не оставлял ни на миг.

Выход должен быть. А то он здесь долго не протянет. Уже тоненько, на одной ноте, звенело в голове, и звон этот с каждой секундой нарастал. Диего облизал пересохшие губы, вздохнул поглубже и решил: нечего стоять на одном месте, как болван, надо искать выход. Вот только сперва надо решить, в какую сторону идти. Где это выход?
Диего напряг память. Он прикрыл глаза и постарался сосредоточиться, так, как учил его отец…

– Диего, открой глаза и посмотри вокруг. Что ты видишь? – голос отца, звонкий и какой-то необычный, раздался над самым ухом.
Мальчик несмело приоткрыл один глаз, потом второй и вскрикнул, отшатнувшись. Вместо папы в привычной мантии придворного мага, с тронутыми сединой волосами, сплетёнными в неизменную косу, перед ним стоял молодой лохматый парень, совсем немного старше самого Диего, в каких-то варварских одеждах совершенно незнакомого покроя, а на ногах вообще была немыслимая обувка чёрно-синего цвета на непонятных застёжках. Мальчик в страхе попятился, но тут же постарался взять себя в руки и выкрикнул:
– Кто ты?!
Парень удивлённо глянул на него сверху вниз, и вдруг рассмеялся:
– А, ты об облике? Не пугайся. Это я. Просто здесь, в Лабиринте, всё другое. Лабиринт не терпит лжи – он показывает вещи в их истинном обличье. Ты видишь меня таким, каким он запомнил меня. Здесь, в Лабиринте, я такой. Но я по-прежнему твой отец, а ты по-прежнему мой сын. Это место доступно только избранным. И ты, и я – одни из этих людей. Многие могут попасть в Лабиринт, но позже не помнят ничего из того, что с ними здесь происходило. Мы же с тобой другие. Лабиринт может стать родным и для тебя. Ты сможешь найти здесь убежище и ответы на многие вопросы, которые будет ставить перед тобой жизнь. И ещё запомни: из Лабиринта существует два выхода – ступени наверх и тоннель вниз…
– А что это за тоннель? – перебил его Диего. Он уже не боялся, его снедало любопытство, и он с восхищением вертел головой по сторонам.
Максимильяно помрачнел, но ответил:
– Тоннель – выход на другую сторону. И запомни: если ты однажды почувствуешь, что тебя несёт к тоннелю, хватайся за что угодно, что подвернётся под руку, ухватись мёртвой хваткой и зови на помощь. И не бойся уронить этим свою честь.
– А… кого звать? Кто может прийти, если это всё ненастоящее?
– Лабиринт – настоящий. Это другая реальность, недоступная обычным людям, но это не делает его иллюзией, – терпеливо повторил Максимильяно. – И помощь к тебе придёт, не сомневайся. Тебя услышат и помогут.
– Я понял, – серьёзно кивнул Диего, он хотел было спросить «Кто поможет?», но посмотрел на отца и прикусил язык. Правило: молчание – золото, он усвоил с самого раннего детства.
Он уже привык к необычному облику отца, и верил ему, как всегда, безоговорочно. Максимильяно протянул сыну руку и сказал:
– Идём, я покажу тебе, что представляет собой Лабиринт, как здесь ориентироваться и как найти выход. Тоннель я тоже тебе покажу. Издали. Для того, чтобы ты всегда узнавал его и держался от него подальше.

В прошлые разы Лабиринт был куда гостеприимнее. Он то походил на пронизанный солнцем лес, где незнакомые деревья вздымали стройные стволы к самому небу, а свет и тень мешались в причудливой игре; то это были горные тропинки, по которым два подростка – отец и сын – карабкались и весело болтали. А однажды они оказались в каком-то смутно знакомом городе – это был Арборино и одновременно какой-то другой, незнакомый город, полный таинственного шёпота, потрескивания фонарей, аромата свежезаваренного крепкого кофе и волшебного перезвона невидимых колокольчиков…
А вот сейчас Лабиринт, похоже, решил над ним поиздеваться. Пустыне не было видно конца: куда ни глянь – до самого горизонта простирается всё та же серая равнина, а над головой – палящее солнце. Диего уже не шёл, он бежал, обливаясь потом. Дыхание перехватывало, отчаянно кололо в боку, язык распух и прилип к нёбу – жажда сводила с ума. И что самое противное, не появлялись ни знакомые ступени, ни даже тоннель. Диего проклинал всё на свете, матеря на чём свет стоит и Лабиринт с его злыми шутками, и лагерное начальство, и палача Фероза, и президента Гондрелло, и Блая – всех, из-за кого он оказался в таком положении.
И вдруг… пространство пошло трещинами, реальность Лабиринта дрогнула и начала рассыпаться.

***
Он пришёл в себя от сильного удара по лицу. Лучше бы не приходил… Тело было словно чужим и не слушалось, но разрывающая его зверская боль меньше от этого не становилась.
С трудом разлепив веки, он увидел прямо перед собой ухмыляющуюся рожу охранника. Уже другого – видимо, они сменились.
– Не спать, – буркнул тот. – Не положено.
– Не положено терять сознание? – тихо, но от этого не менее ядовито проговорил Эль Драко. – Так это от меня не зависит...
– Всё равно не положено, – упрямо, но при этом как-то неуверенно повторил охранник.
Диего снова устало закрыл глаза. Очень хотелось провалиться обратно, пусть даже в эту долбанную пустыню. Во всяком случае, в Лабиринте не было боли и причиняющих её мразей. Он мысленно выругался в адрес своего не в меру бдительного стража. Но хоть сколько-нибудь расслабиться ему так и не дали: по гравию снова заскрипели чьи-то шаги, и раздался знакомый голос, от которого барда затрясло:
– Не возражаешь, если я с ним поговорю?
– Не положено, – как заведённый, повторил приставленный к наказанному заключённому охранник.
– А никто не узнает, – успокоил Фероз. – Ты же никому не скажешь, верно? И он не скажет. Он для этого слишком гордый.
– Не знаю... – заколебался страж, и Диего почему-то затрясло ещё сильнее. Он и сам до конца не осознавал, почему Фероз вызывает у него такой ужас. Было в нём что-то... настолько мерзкое, отвратительное, что даже само его присутствие рядом заставляло всё внутри переворачиваться.
– Да брось, – между тем продолжал уговаривать местный палач. – Только посмотри, какой он аппетитный... А вот такой исхлёстанный – особенно...
"Что?.. ЧТО он сказал?! – прорвались панические мысли сквозь кровавый туман в голове. – О Небо, НЕТ!!!"
– Ты соображаешь, о чём просишь? – в голосе охранника послышался неприкрытый испуг. – Да на его вопли сейчас весь лагерь сбежится! А господин начальник велел никого к нему не подпускать. Понимаешь – никого! Если тебе плевать на свою должность, то мне – нет!
– Он же упрямец. И слишком гордый. Ему будет понизко кричать. Думаешь, он захочет, чтобы все сбежались и увидели, что с ним делают? Так ведь, красавчик? – презрительно скривился Фероз. – Могу тебя уверить, что он и рта не раскроет.
– Но...
– А как он умеет терпеть боль, ты и сам видишь.
Потом он доверительно наклонился к солдату и понизил голос, хотя вокруг, кроме прикованного барда, не было ни души, а Эль Драко в любом случае прекрасно мог их слышать:
– Сегодня я получил особые инструкции насчёт этого парня. Ты же понимаешь…
Охранник захлопнул открывшийся было рот и испуганно кивнул: видимо, такое происходило не впервые. Причём в обход непосредственного начальства. И солдат даже думать не хотел, от кого эти самые «особые инструкции» могут исходить.
– Ладно, давай, – пробормотал он. – Только быстро!
Фероз подступил ближе к бессильно висящему в кандалах барду и расплылся в похотливой улыбке:
– Знаменитый Эль Драко… Я с первого дня хотел тебя попробовать, да велели не трогать. Так что сегодня у меня праздник. Сколько баб ты перетрахал?.. Весь континент со счёта сбился. А теперь сам станешь моей сучкой!
Он с вожделением посмотрел в полные ужаса и отвращения глаза Диего и выразительно причмокнул губами, посылая ему воздушный поцелуй:
– Ну что, красавчик, продолжим игру? Ты же знаешь, что я тебя сломаю!

***
Несмотря на то, что было уже за полночь, в кабинете начальника лагеря всё ещё горел свет. Сам Груэсо восседал в своём любимом мягком кресле, в той же излюбленной позе – поставив локоть на деревянный подлокотник и подперев рукой голову. В кресле напротив сидел хмурый как грозовая туча Мальвадо. А на диване пристроился Санадор, который пока безуспешно пытался добиться для Диего отмены карцера. Начальник и слышать ничего об этом не хотел.
– Вы же понимаете, – медленно и с удовольствием повторял он, – что этот зарвавшийся юнец должен понести заслуженное наказание!
– А вам не кажется, что вы уже достаточно его наказали? – возразил доктор.
– Между прочим, он получил пятнадцать ударов вместо двадцати, – ехидно напомнил Груэсо и стрельнул недовольным взглядом в сторону своего заместителя. – Никогда не подозревал тебя в излишней жалости!
– Это не жалость, – поморщился Мальвадо.
– А что же ещё?
– Мне кажется, что излишняя жестокость тоже ни к чему, и может привести к обратному результату. Тем более, президент велел...
– Кхе, – многозначительно кашлянул Груэсо, и Мальвадо, вовремя спохватившись, что они не одни, замолчал.
"Ну разумеется, президент, чтоб его, – подумал Санадор и вздохнул. – Бедный парень! Иногда быть слишком талантливым опасно для жизни…"
– Одним словом, если вы не собираетесь его убить, то я настоятельно рекомендую отменить карцер. Мне и без того теперь его латать…
– Десять дней, – перебил Груэсо.
– Шутите? Да там и двух недель не хватит!
– Десять дней, – холодно повторил начальник лагеря. – И я сам зайду проверить!
– Значит ли это, что вы отменяете карцер? – с надеждой спросил Санадор.
– Да. Что бы вы ни думали, у меня нет намерения его убивать. Но у столба он простоит положенные двадцать четыре часа и будет освобождён во время утренней поверки, после чего его доставят в лазарет.
– Спасибо, – сквозь зубы поблагодарил доктор и, рывком вскочив, стремительно вышел за дверь.

***
Выйдя из здания администрации, он хотел было направиться к себе – при лазарете была пристройка, где он и жил, – но ноги сами понесли его на центральную площадь. И предчувствие не обмануло: у столба для наказаний он увидел не только фигуру охранника, но и чью-то ещё. Санадор поспешил туда и услышал знакомый голос:
– Ну что, красавчик, продолжим игру? Ты же знаешь, что я тебя сломаю!
Небеса, это же Фероз!
– Если ты… сучий выблядок… посмеешь… я убью тебя, – донёсся хриплый, прерывающийся ответ Диего.
И сразу вслед за этим – звонкая пощёчина.
– Когда ты станешь моей девочкой, то захочешь убить разве что себя, – прошипел в ответ Фероз, и Санадор содрогнулся, поняв, что тот задумал.
О нездоровых предпочтениях палача в лагере было хорошо известно, но начальство смотрело на это сквозь пальцы, а иногда даже и поощряло, прибегая к его услугам в качестве наказания для особо строптивых заключённых. Конечно, этого никто не афишировал, даже наоборот. Если случайно Груэсо или Мальвадо узнавали о подобных «развлечениях» Фероза, тот всякий раз получал разнос. А однажды, после того как он до смерти замучил какого-то политического заключённого, палача самого посадили в карцер. Правда, всего на сутки, но и это было событием из ряда вон выходящим. После этого Фероз исчез из лагеря на несколько недель. А потом появился вновь, ещё более самодовольный, наглый и отвратительный. И Санадор подозревал, что на самом деле за этим вроде бы простым надсмотрщиком стоят очень и очень влиятельные люди.
Но сейчас ему было совершенно наплевать и на Фероза, и на его покровителей, и на те неприятности, которые ему грозили.
Палач и наблюдающий за ним охранник были так увлечены, что даже не замечали его приближения. Видимо, были свято уверены, что уж ночью-то свидетелей точно не окажется. Поэтому оба вздрогнули, когда доктор, ни капли не сдерживаясь, крикнул:
– Оставь его, ублюдок!
Фероз отпрянул от неожиданности и оглянулся.
– А, это вы, доктор! Какого демона вы здесь делаете ночью?!
Санадор стремительными шагами приблизился к прикованному к столбу барду, неудавшемуся насильнику и хлопавшему глазами охраннику:
– А что здесь забыли в такое время вы?
Но палач уже пришёл в себя и гаденько ухмыльнулся:
– Я выполняю приказ. Так что извольте не мешать мне!
– Сильно сомневаюсь, что господин Груэсо мог… – с негодованием начал Санадор, но Фероз ухмыльнулся ещё более мерзко:
– Причём тут господин Груэсо?
– Но кто… – начал было доктор и резко замолчал, внезапно всё поняв. Лагерное начальство и в самом деле могло ничего не знать, или знать, но делать вид, что не знает. А при необходимости тому, кто отдал непосредственный приказ, было на кого всех собак повесить.
Посмотрев на Эль Драко, Санадор увидел в его глазах отчаяние, боль и такое же понимание происходящего. Но вот чего там точно не было – так это обречённости. Была решимость сражаться до конца. И при необходимости убивать.
– Вы не станете этого делать, – выплюнул Санадор в лицо надсмотрщику. – Вы меня хорошо поняли? Убирайтесь немедленно!
– Мы ещё поговорим, доктор, не сомневайтесь, – скривился Фероз и, метнув на Диего многообещающий взгляд, пошёл прочь.
– А вы… – напустился Санадор на охранника, – как вы могли пропустить его?!
– Не кричите на меня, – недовольно поморщился тот. – Я не хотел его пропускать, но приказ…
– Где этот приказ? Кто его подтвердил? Или он предъявил какие-то бумаги?
– Нет, но…
– Я вынужден буду поставить в известность господина Груэсо, – припечатал несчастного охранника доктор и подошёл вплотную к Диего: – Я больше никуда не уйду. До утра.
– Спасибо, Фидель, – Диего с трудом заставил голос повиноваться. – Но не стоит…
– Господин Санадор, вы не можете стоять здесь всю ночь, – возразил солдат.
Доктор холодно посмотрел на него:
– Когда ты заступил на этот пост?
– В полночь, – непонимающе ответил охранник.
– И будешь стоять до?..
– Побудки.
– А теперь напомни, сколько здесь стоит он, – Санадор кивнул на Диего.
Солдат бросил быстрый взгляд на исхлёстанного барда и отвёл глаза.
– Фидель… ты не можешь… постоянно… быть рядом, – выдохнул Эль Драко.
– Нет, – печально ответил доктор. – Но сейчас – могу.
Так они и встретили рассвет – время от времени проваливающийся в забытьё бард, удерживающий его на краю доктор и стоящий поодаль охранник, старательно делающий вид, что ничего не замечает.

А утром, когда отряды выстроились для переклички, Груэсо отдал приказ, и охранники отомкнули кандалы. Диего тяжело рухнул на колени и начал заваливаться вперёд, но двое солдат тут же подхватили его под руки и поволокли в сторону лазарета.
– Осторожнее! – прикрикнул на них Санадор, услышав тихий стон барда, и поспешил следом.
Теперь ему предстояло нелёгкое дело: за десять дней поставить на ноги едва живого пациента. И самое главное – чтобы сам пациент захотел выздороветь. Иначе помочь ему будет очень трудно.

14.

– У тебя появились какие-то новости, Мануэль? – устало спросил Макс.
Уже больше трёх лун он пребывал в состоянии постоянного напряжения. И не только потому, что ему до сих пор не удалось узнать, где Диего и что с ним. Проблемы в лавочке донимали его каждый день, нарастая, как снежный ком. Главный уже готов был всех собак на него спустить, и удерживала его, похоже, только репутация семьи Рельмо, широко известной в обоих мирах. Но Максу от этого было не легче. Честно говоря, он был на грани нервного срыва. Недавно Дэн отругал его, как мальчишку, заставил клятвенно пообещать взять отпуск, и немедленно – «Слышишь, Макс НЕМЕДЛЕННО!» – явиться на Бету. Макс только отмахнулся от кузена в тот раз. Но, как известно, двоюродный брат так просто не отступится и достанет бедного регионального координатора до печёнок, да ещё и других родственников подключит. И, скорей всего, уже подключил. Сегодня он получил письмо от папы. Но даже читать его пока не стал, потому что уже знал, что в нём может быть. И вызов от Амарго прозвучал как аллилуйя. Макс тотчас сорвался с места и кинулся на Дельту.
В этот раз встреча состоялась в Даэн-Риссе – столице Ортана, в крошечной лаборатории. С недавних пор Амарго пришлось взять на себя ещё и Ортан. С кадрами в агентстве «Дельта» была напряжёнка.
Сейчас лидер мистралийского Сопротивления, облачённый в мантию и круглую шапочку алхимика, из-под которой торчали седые волосы, казался таким мирным, безобидным человеком. Макс невольно усмехнулся, оценивая маскировку своего лучшего агента. Амарго ни в коей мере не бард, и Огня у него не больше, чем у самого обычного человека, зато с его ненормально огромным Лучом искусство перевоплощения давалось ему на раз-два. Если Амарго так спешно его вызвал, возможно, ему всё-таки что-то удалось узнать о Диего?
Макс усилием воли заставил уняться сердцебиение, сцепил пальцы, чтобы не потянулись к многострадальной косе, и внимательно посмотрел на Амарго.
Мануэль кивнул и сказал:
– Да, я узнал, где держат Диего.
– И?.. – Макс подался вперёд.
– Это исправительный лагерь особого режима «Путь к правде». Мерзкое местечко и, к сожалению, туда практически невозможно подобраться.
– У тебя есть какой-нибудь план?
Амарго снова кивнул.
– Мне удалось узнать, что около полугода назад в этот лагерь устроился служить Фидель Санадор. Вам что-нибудь говорит это имя?
Макс нахмурился и покачал головой.
– Не припоминаю.
– Зато я его прекрасно знаю. Когда-то он слушал мои лекции по химии и был очень талантливым, подающим надежды студентом.
– И сейчас он лагерный врач?.. – угольные глаза недобро сверкнули.
– Да. И я подозреваю, что он не мог измениться до неузнаваемости и стать мерзавцем. Он был слишком порядочным в юности. Но я всё-таки хочу его испытать, а потом, если он пройдёт проверку, использовать. Шеф, я всё обдумал, самый оптимальный вариант пробраться в лагерь – это вербовка Санадора.
– У тебя уже есть на примете человек, который этим займётся?
Амарго вновь кивнул.
– Хорошо. Подготовь мне досье и на своего агента, и на этого Санадора. Кстати, что делает Орландо?
– Что делает… Шляется по Мистралии и носится с идеей самолично освободить Эль Драко. Шеф, я прошу вас повлиять на него. В последнее время он ведёт себя как ненормальный.
– Я пытался, – вздохнул Макс. – Он послал меня на два пальца и обложил матом. Никакого уважения к наставнику! Ну ничего, я найду на него управу! Мануэль, а пока постарайся его всё-таки хоть как-то контролировать. Следующая встреча будет здесь же, через два дня. Я жду от тебя досье и подробного плана действий.

***
Первые двое суток в лазарете Диего лежал пластом, почти ни на что не реагируя, так что Санадор, помня о несчастной судьбе Сантьяго, начал всерьёз опасаться такого же печального финала. Помимо медицинской помощи, он, как мог, пытался расшевелить пациента, и вздохнул с облегчением, когда Эль Драко, наконец, вышел из состояния апатии. Поэтому, когда в лазарете появился ещё один пациент, доктор положил его в ординаторской – ужасала сама мысль о том, что будет с Диего, когда он, едва придя в себя, увидит...

Прошло ещё несколько дней. Рваные раны на спине барда постепенно затягивались, в отличие от такой же, хоть и невидимой, но не менее страшной, насквозь пропоровшей душу. Это был уже совсем другой человек – не тот, что всего каких-то три с небольшим луны назад беспечно кутил на вечеринках в компании друзей и проституток. Теперь его не узнал бы никто из его бывших знакомых, и дело было даже не во внешности, хотя и она здорово изменилась: исчезли длинные чёрные волосы, лицо обветрело, потеряло былую мягкость, черты заострились. Стройное, даже изящное тело – сказывались-таки эльфийские гены – заметно обросло мышцами и приобрело немало шрамов, большая часть которых покрывала спину. Руки, уже привыкшие к тяжёлой работе, огрубели, ладони покрылись мозолями. Но самое главное – бесследно исчез весёлый юноша с широкой, открытой для всех душой, лёгким, беспечным характером, лихой чертовщинкой в глазах и белозубой улыбкой, так пленяющей всех девушек континента. Его место занял угрюмый парень с сумрачным взглядом и скупыми движениями.

– Ну, как ты себя чувствуешь? – Санадор присел на краешек кровати и внимательно посмотрел на пациента.
Эль Драко лежал на животе и бездумно пялился в пространство.
– Диего? – снова позвал доктор.
Тот, наконец, приподнял голову и встретился взглядом с другом.
– Паршиво я себя чувствую. А ты что хотел услышать? – огрызнулся он.
Теперь, по прошествии нескольких дней, его захлёстывала горячечная волна нестерпимого стыда при мысли о том, что с ним едва не произошло. Худшего унижения невозможно было представить. И, честно говоря, сейчас ему меньше всего хотелось видеть Фиделя, который был этому свидетелем.
Санадор вздохнул, но честно говоря, испытал облегчение. По крайней мере, апатия у его пациента исчезла. Злость, конечно, не самое лучшее чувство, но, во всяком случае, она гораздо лучше тупого равнодушия, которое очень быстро может свести отчаявшегося пациента в могилу.
– Я рад, что ты начал понемногу приходить в себя, – сказал Фидель, поднимаясь, и добавил: – Если тебе будет что-нибудь нужно, зови.
Диего не ответил, только скрипнул зубами.

Миновало больше половины срока, который дал Груэсо, чтобы доктор привёл номер 1855 в дееспособное состояние, а пациент всё ещё не вставал с постели.
Фидель ткнулся головой в столешницу и вскинулся. Он и сам не заметил, как задремал на несколько минут, и проснулся от жуткого кошмара, в поту и с колотящимся сердцем. Холодея от тревожного предчувствия, он вскочил на ноги и кинулся в ординаторскую…
И едва успел затормозить на пороге.
Закутанный в простыню, больше похожий на призрака, чем на живого человека, Эль Драко стоял над постелью второго пациента. Бескровное лицо барда цветом напоминало ту самую простыню, застывший взгляд впился в распростёртого на кровати мальчишку.
Санадор едва не застонал – то, чего он больше всего боялся, случилось. Несколько дней назад охранники притащили в лазарет Хоакина. Каким образом мальчик выжил, Фиделю было совершенно непонятно. Он получил повреждения, практически не совместимые с жизнью. И его шансы выкарабкаться почти равнялись нулю. А Диего в его состоянии меньше всего нужны были волнения ещё и о друге. Поэтому Санадор всеми силами старался скрыть от него несчастье, которое произошло с парнишкой. Но, видимо, всё одно к одному, если уж пошла чёрная полоса, то беды валятся одна за другой.
– Диего… – он осторожно тронул барда за плечо.
Тот вскинулся как от удара и резко обернулся к Фиделю. Доктор отшатнулся, увидев совершенно безумный взгляд.
– Кто? – выдохнул Эль Драко.
– Послушай меня…
– Кто. Это. Сделал?! Я тебя спрашиваю! – голос сорвался на крик.
– Диего, успокойся, пожалуйста.
– Отвечай!!! – Эль Драко схватил друга за грудки и встряхнул, словно котёнка. – Кто эти ублюдки?!
– Диего, тебе сейчас вредно волноваться… – Санадор попытался как-то урезонить потерявшего контроль барда.
– Волноваться?! Волноваться?! Я не волнуюсь – я сейчас пойду и этих гадов, этих выродков голыми руками задушу! И если ты мне сей же час не скажешь, кто с Хоакином это сотворил, я не знаю, что я с тобой сделаю!! – он уже не просто кричал – вопил, брызгая слюной, и трясущимися руками теребил доктора за халат.
– Уймись, наконец! – Фидель рванулся что есть мочи и отвесил Диего такую затрещину, что у того зазвенело в голове.
Хоакин тихонько застонал, не открывая глаз.
Неизвестно, что подействовало на Диего больше – пощёчина, или этот измученный, едва слышный стон. Оба, и доктор, и Эль Драко, как по команде, обернулись к раненому.
– Хоакин?.. – Диего упал на колени рядом с койкой.
Фидель тронул лоб мальчика, приподнял веки и озабоченно нахмурился.
– Что?..
– Иди к себе, Диего, я им займусь, – бросил Санадор.
– Ты мне не ответил, – упрямо сказал бард, так и не двинувшись с места.
– Мне сейчас некогда с тобой разговаривать! – не на шутку разозлился Фидель. – Ступай в постель и не мешай мне заниматься пациентом, которому сейчас необходима помощь. Я расскажу тебе всё, обещаю. Только позже. А пока постарайся всё-таки хоть немного успокоиться и прийти в себя. Не хватало мне ещё твоего нервного срыва.
– Хорошо, – Диего скрипнул зубами, но подчинился.
Он оглянулся в дверях, задержал взгляд на согнутой спине доктора, на бескровном лице мальчика, сжал кулаки и вышел. Кое-как добрёл до палаты и рухнул на койку.
Ему не нужен был ответ Фиделя. Он его и так уже знал. Знал, из-за кого его друг сейчас балансирует на краешке жизни. Их же постоянно видели вместе, и отомстили ему через Хоакина.
И он понял, что должен сделать. А ещё был твёрдо уверен, что если Хоакин всё-таки не выживет, то и ему жить незачем. Потому что в том, что с ним случилось, был виноват он – Диего. А расплачивается теперь его друг.
От ненависти свело челюсти, в бессильной ярости он ударил кулаком в стену, рассадил костяшки, но даже не заметил этого.
– Ты покойник, Фероз! – прошипел Диего.
Конечно, это сделал Фероз. Больше некому. Компанию зеков-извращенцев во главе с номером 634 он поставил на место. В прямом смысле – главарь труп, остальные сообразили, что приставать к барду – себе дороже. Другие заключённые – Диего был в этом уверен, особенно после его последнего концерта в бараке – никогда бы не подняли руку на мальчишку. А вот Фероз, с молчаливого согласия этой сволочи Груэсо, не сумев добраться до него, Эль Драко, расправился с Хоакином. Откуда взялась эта уверенность, Диего и сам не мог себе объяснить, но был убеждён, что так оно и есть.
– Ты покойник, – повторил он сквозь зубы.
Но Фидель прав, он должен успокоиться, хоть немного успокоиться.
Диего повертелся в койке, безуспешно пытаясь прийти в себя, потом вновь поднялся и прокрался в ординаторскую. Санадор куда-то ушёл, и мальчик лежал в полном одиночестве.
Бард наклонился над Хоакином, с болезненным любопытством вглядываясь в его заострившееся лицо. Поперёк лба появился длинный рваный рубец, щёки ввалились, ресницы слиплись острыми стрелочками, кожа на скулах натянулась, бескровные губы потрескались. Сейчас парнишка выглядел таким беззащитным и жалким, как никогда. Диего сжал кулаки и отчётливо сказал:
– Он заплатит, Хоакин, за всё заплатит.

Через полчаса ему всё-таки удалось расколоть Санадора.
– Да! Да, это сделал Фероз. Доволен? – крикнул Фидель, потом взял себя в руки и уже спокойней добавил: – Хоакин мне сам об этом сказал, он ненадолго приходил в себя и рассказал, что это палач с ним поигрался. Фероз – очень опасный человек. Гораздо опаснее, чем ты можешь себе представить. За ним стоят очень и очень влиятельные люди. Просто так с ним не справиться. Пожалуйста, Диего, будь осторожен. Потому что у меня складывается такое ощущение, что ты решил сам себя довести.
– Что будет с Хоакином? – угрюмо спросил Эль Драко.
Фидель вздохнул:
– Я сделаю всё, что смогу. Но… я не могу ничего обещать. Он выживет, если сам этого захочет. А ты, Диего, обещай мне, пожалуйста, что, что бы ни случилось, не наделаешь глупостей.

А ещё через несколько дней явился солдат и передал приказ Груэсо: номеру 1855 явиться в барак.
– Я ещё не готов его выписать, – попробовал было возразить Санадор.
Но стражник и слушать не желал.
– Приказ начальника лагеря, – твердил он.
Фидель знал, что в этой ситуации ничего сделать не может, и ему ничего не оставалось, как подчиниться.
Он проводил долгим взглядом ковыляющего вслед за солдатом Диего, вздохнул и вернулся в лазарет. У него был ещё один пациент, который требовал его неотступного внимания.

15.

Перед воротами барака Диего и сопровождающего его солдата уже поджидал начальник охраны Педасо д'Алькорно.
– Свободен, – кивнул он своему подчинённому и приказал Эль Драко:
– За мной!
От дурного предчувствия у барда сжалось сердце, но не подчиниться он не мог. Вернее, мог, но к чему бы это привело?..
В здании администрации Педасо провёл его прямиком в кабинет начальника, который, развалившись в кресле с бокалом вина, беседовал о чём-то с устроившимся напротив заместителем.
Увидев Диего, оба замолчали и смерили его внимательными взглядами.
– Покажи спину, – велел Груэсо, поставив опустевший бокал на столик рядом с наполовину пустой бутылкой. Видя, что заключённый даже не шевельнулся, он раздражённо повысил голос: – Ты оглох?!
– Наверняка там повязка, – поспешно вмешался Мальвадо. – Думаю, неразумно будет снимать её сейчас. И без того понятно, что в шахте он работать пока не сможет.
– Пожалуй, – нехотя согласился начальник. – Послушай, ты, – вновь обратился он к Эль Драко, – я готов освободить тебя от работы в шахте на несколько дней. Но я по-прежнему заинтересован, чтобы ты пел на вечеринках...
По выражению лица заключённого он понял, какой будет ответ.
– Впрочем, я понимаю, что ты снова откажешься. А жаль. Мог бы облегчить себе жизнь.
Бард по-прежнему молчал, и Груэсо начал злиться:
– Ты собираешься отвечать?!
– А разве вы что-то спрашивали? – тихо сказал Диего.
Педасо как-то странно хрюкнул и закашлялся.
– Что ты себе поз... – начал Груэсо и осёкся, поняв, что выглядит смешно, на равных споря с заключённым. Как будто тот и не заключённый вовсе.
– Значит, так, – заговорил он куда спокойнее. – Во-первых, работать в шахте будешь с завтрашнего дня, и мне плевать на твоё состояние, ты понял? А во-вторых, я перевожу тебя в другой барак!
Диего чуть вздрогнул и поднял голову, но ничего не сказал.
– Даже не спросишь, почему? – не выдержал Груэсо.
– Нет.
Что тут было спрашивать, когда и так всё понятно? После устроенных им концертов, в бараке Абьесто у него почти не осталось врагов. И начальника лагеря, точнее, тех, кто стоял за ним, это никак не устраивало.
– Так куда его теперь? – осведомился Педасо.
– К Азуло.
Начальник охраны покачал головой, а Мальвадо... побледнел? Или Диего это только показалось?
– Захочешь обратно – без проблем, – ухмыльнулся Груэсо. – Моё условие ты знаешь.
Раздался короткий стук в дверь, и в приоткрывшуюся щель просунулась голова охранника:
– Простите, господин Груэсо, к вам хочет пройти господин Санадор.
– Так-так, – понимающе протянул начальник лагеря и кивнул: – Пропусти.
Вошедший через несколько секунд доктор с ходу начал:
– Господин Груэсо, при всём уважении, вы понимаете, что делаете?
– Вы о чём? – холодно спросил тот, демонстративно наливая ещё вина в опустевший бокал.
Тут доктор заметил стоящего чуть в стороне Диего и на миг замер, вглядываясь в его лицо. Совсем недавно, когда барда забирали из лазарета, оно не было таким бледным.
Они смотрели друг на друга не дольше секунды...
"Как ты?"
"В порядке. Зачем ты..."
"Всё будет хорошо"
...а потом доктор вновь перевёл взгляд на начальника:
– Лечение моего пациента ещё не закончено. Я прошу ещё несколько дней.
– Я здесь начальник, – пропыхтел Груэсо, медленно, но верно выходя из себя, – и только мне решать!..
– Но я врач, и тоже отвечаю за этих людей! – повысил голос доктор. – И именно потому, что вы начальник, я пришёл к вам! И заявляю со всей ответственностью: если в таком состоянии мой пациент начнёт работать в шахте, я не поручусь за его здоровье и жизнь!
– Я бы не отправлял его в шахту, – буркнул Груэсо. – Но он отказывается петь на моих вечеринках! Может быть, доктор, вы его вразумите?
Санадор посмотрел на Диего и наткнулся на непреклонный взгляд. Вздохнув, он снова повернулся к начальнику:
– Вы так ничего и не поняли?
– Что именно? – Груэсо пригубил вино и откинулся на спинку кресла.
Санадор на миг стиснул зубы, чтобы не вырвались уже давно вертящиеся на языке крепкие выражения, и заставил себя успокоиться.
– Я прошу у вас ещё хотя бы пару дней. Совсем недавно вы говорили мне, что не намерены убивать этого мальчика.
– Может быть, на эти пару дней, господин Санадор, вы сами согласитесь занять его место в шахте? – ехидно осведомился Груэсо.
Доктор выпрямился, впившись глазами в самодовольное лицо сидящего перед ним человека, а потом с презрением бросил:
– Да.
– Фидель, не смей, – вскинулся Эль Драко.
– Как трогательно, – скривился Груэсо. – Проваливайте оба... в лазарет! И чтобы через два дня он был в состоянии работать! Дай им сопровождающего, – распорядился он, повернувшись к Педасо, и тот вышел вслед за Диего и доктором.

– Ты понял, о чём он? – обратился Груэсо к своему заместителю.
– В смысле? – осторожно спросил тот.
Начальник раздражённо поморщился, но уточнил:
– Он сказал, что я чего-то не понял.
– А вы разве поняли?
– Не беси меня! – рявкнул Груэсо, со стуком поставив на столик вновь опустевший бокал.
– Этот парень скорее умрёт, чем подчинится, – сказал Мальвадо. – И боюсь, вы заблуждаетесь, если думаете, что в бараке Азуло его сломают. Он или убьёт снова, или погибнет.
– Значит, надо поговорить со старшим по бараку, чтобы предупредил своих – пусть развлекаются, но ни в коем случае не калечить и не убивать! А если он кого-то из тех извращенцев убьёт – невелика потеря. Посмотрим, сколько этот красавчик там продержится.

***
Амарго как угорелый ворвался в комнату, невольно с облегчением выдохнул, но тут же вновь нахмурился и резко захлопнул за собой дверь. Последний представитель угасшей династии, лидер партии Реставрации, вождь и идеолог Сопротивления безутешно рыдал в голос, упав головой на стол.
После того, как этот безответственный разгильдяй пропадал где-то почти три недели, так что Амарго с ума сходил от беспокойства и отвлекался от спасательной операции, теперь он неожиданно появился в тайной квартире весь в соплях, как девчонка.
- Орландо, что произошло? – Амарго тряхнул принца за плечи.
Тот вскинул голову, посмотрел на наставника зарёванными глазами и, размазывая по лицу слёзы, протянул:
- Они… они… его убью-у-ут! – и снова ткнулся головой в доски стола.
- Кто они, кого убьют? Говори толком!
- Я… видел, как Эль Драко… в Кастель Милагро!.. - принц всхлипнул и разрыдался с новой силой.
Амарго побледнел:
- Где ты это видел? У меня достоверные данные, что он сейчас находится в лагере, о Кастель Милагро никто не говорил…
- Я… медитировал и… - Орландо икнул.
- Медитировал? Опять?! – Амарго резко встряхнул принца за плечи. – Прекрати истерику! Ты же мне обещал: «больше никаких наркотиков»! И что? Чего стоят все твои клятвы? Ну что мне с тобой делать? Что было на этот раз? Фанга?
- Н-нет, трава. И наркотики здесь ни при чём! – Орландо обиженно сверкнул глазами. – Я не виноват, что мне нужно стимулировать свои способности. Но это правда! Правда-а-а!– новый взрыв рыданий.
- Ну всё, хватит! – Амарго рассердился не на шутку.
- Это было ужасно! – не слушал его принц. – Они… его… а потом… сунули его руку в какое-то устройство и искрошили, как колбасу, а он стоял рядом и улыбался, улыбался акульей улыбкой…
- Кто улыбался? – внезапно севшим голосом спросил Амарго.
- Человек с мёртвыми глазами…
- Что?..
- Я видел всё это так же ясно, как вижу тебя, - добавил принц уже спокойнее. – Я… мне не удалось ничего узнать об Эль Драко, и тогда я решил проверить… другим способом.
- Нажраться наркотиков? Так, провидец непризнанный?
- Нет! Я медитировал, а трава, как я уже не раз объяснял, нужна мне для стимулирования способностей, – Орландо вздохнул и посетовал: – Я же не виноват, что меня никто не обучил как следует, и мне пришлось самому постигать эту науку.
- Ну-ну, - проворчал Амарго. – Ближе к делу: что ты видел?
- Эль Драко в Кастель Милагро, - глянув исподлобья, угрюмо ответил принц. – Он был избит так, что на ногах не держался. Его о чём-то спрашивали, очень настойчиво спрашивали, а он молчал. Потом пришел человек с мёртвыми глазами. Амарго, ну как я тебе его опишу? Он был похож на кого-то, но я не могу вспомнить. И вообще... Я на Эль Драко смотрел. Не знаю, может быть, и Блай. Он приказал… они отрезали ему руку. Каким-то устройством, я такого никогда не видел... Потом... еще одно видение. Маэстро... У него уже не было лица. А его всё спрашивали, и он опять молчал... А потом тот человек приказал… – Орландо содрогнулся. – Худшего унижения не бывает. Я видел глаза Эль Драко, полные ненависти...
Он позеленел и с трудом подавил подступившую к горлу тошноту.
- И всё. Только отрывочные картины, пытки… Ужас, боль, кровь, ненависть… Всё залито этой кровью. Это было очень страшно, Амарго, - добавил он едва слышно.
- Ты уверен, что это видение, а не галлюцинация?
Орландо только молча кивнул.
- Когда?
- Я не знаю. Видения были обрывочны и хаотичны. Но если это ещё не произошло, то случится очень скоро.
- Я понял, - Амарго сжал кулаки и спросил: - Ты уверен, что эту его судьбу нельзя изменить?
- Я не знаю… - всхлипнул принц.
Амарго задумался, потом вскинул голову и сказал:
- Вот что. Я встречусь с шефом и всё ему расскажу. Всё, что ты мне сейчас сказал. Я уверен, что он сможет что-то предпринять по своим каналам. И я сделаю всё, что в моих силах, чтобы вытащить Диего. Только… Орландо, мне нужно, чтобы у меня были полностью развязаны руки.
- И что ты хочешь этим сказать? – Орландо подозрительно прищурился.
- Уезжай. Слышишь, уезжай отсюда. Я не смогу помочь Диего, если мне нужно будет присматривать ещё и за тобой. Тем более, что ты нужен своей стране.
- Но…
- Ты в розыске. Полицейские ищейки охотятся за тобой по всей Мистрали, а ты ведёшь себя, как ребёнок.
- Ты опять за своё?
- Орландо! Если ты будешь продолжать упрямиться, я попрошу мэтра Максимильяно, чтобы он надел на тебя полиарг.
- Ты этого не сделаешь! – резко вскинулся Орландо.
- Поверь мне, я это сделаю, - жёстко сказал Амарго.
Принц вперил в него возмущённый взгляд. Безмолвная дуэль длилась несколько секунд, потом Амарго добавил уже мягче:
- Орландо, уезжай, и я тебе обещаю, что сделаю всё, чтобы твоё видение не исполнилось.
Принц ещё немного поломался, уже больше для вида, потом, наконец, опустил голову и пробормотал:
- Хорошо. Я покину Мистралию. Но только до тех пор, пока вы с мэтром не вытащите Эль Драко, - тут же добавил он.
Амарго с облегчением выдохнул и кивнул. Кажется, одной проблемой станет меньше. Но это видение… Конечно, Орландо иногда ошибался. Но очень редко. Небо! Только бы он ошибся в этот раз.

***
Два дня в лазарете, которые Санадор отвоевал для Эль Драко, тот провёл рядом с Хоакином. Несмотря на все старания доктора, лучше мальчику не становилось, и Диего, сидя у его постели, скрипел зубами от бешенства и бессилия. Он, не задумываясь, отдал бы свою жизнь, только бы Хоакин выздоровел, но увы, это было невозможно. Оставалось только ждать и надеяться, что мальчик сумеет найти в себе силы выжить. И отомстить тому, кто с ним это сотворил.
Сейчас Диего даже не задумывался о переводе в другой барак. Хотя, судя по реакции Педасо и Мальвадо, беспокоиться стоило бы. Но он ничего не сказал даже Санадору. Зачем? Доктору и так хватает волнений, чтобы ещё наваливать на него новые.
В любом бараке всё равно люди. И, так или иначе, с ними можно разобраться. А уж каким способом – будет ясно на месте.
Жаль, гвозди пропали. Очень пригодились бы. Может быть, получится найти новые?

***
Койка в новом бараке ему досталась ближе к выходу, что тоже было неплохо.
– Я – Азуло, – представился угрюмый тип лет сорока. – И сразу запомни, сопляк: Азуло – это тебе не Абьесто. В моём бараке идеальный порядок. Вздумаешь показывать характер – так легко не отделаешься. Понял?
Диего только кивнул, хотя спина от таких слов заболела с новой силой. И это он называет – легко?..

Когда после утренней поверки отряд построился, чтобы идти на завтрак, Диего услышал вокруг перешёптывания:
– Гляньте, кого к нам перевели! Тот парень!..
– Привет, красавчик, – мурлыкнул над ухом слащавый голос, и бард, вздрогнув, отпрянул.
– А ну, заткнулись все! – рявкнул Алузо, и оживившиеся было заключённые послушно притихли. Однако Диего было понятно, что всё только начинается. Просто так в этот барак Груэсо его переводить не стал бы. И судя по тому, что почти половина отряда носила лиловые нашивки, ему здесь действительно придётся несладко.
В столовой, получив свою порцию завтрака, Диего примостился за крайним столиком, где ещё были свободные места. Но не успел съесть и пары ложек, как рядом плюхнулись его новые соседи по бараку.
– Ты не будешь это есть, – сказал один из них под номером 1025. – Ты же не хочешь, правда?
И бесцеремонно придвинул к себе тарелку барда.
Диего сперва оторопел от такой наглости, но едва собрался ответить, как вмешался сидящий справа номер 954:
– Что значит – не будет? Может, это ты ему свою порцию отдашь?
– Может, и отдам, – не стал спорить номер 1025. – Хочешь, красавчик? А ты мне взамен…
И добавил такое, что Диего с трудом удержал себя в руках. Если бы не спина… Впрочем, его и это бы не остановило, но ещё одна драка – это очередное наказание, которое он уж точно вряд ли переживёт. А он не мог позволить себе умереть, не отомстив за Хоакина.
Словно уловив его колебания, справа к нему наклонился номер 954 и, обдавая жарким дыханием, прошептал:
– Только скажи, малыш, и тебя больше никто не тронет… кроме меня. Это же лучше, правда?
Наплевав на незаконченный завтрак, Эль Драко вскочил и начал проталкиваться к выходу, чувствуя на себе липкие, ощупывающие, раздевающие взгляды.
А в шахте, уже к концу дня, он потерял сознание от слабости, и пришёл в себя от пощёчин, которые отвешивал ему разозлённый надсмотрщик.
– Только попробуй подохнуть в мою смену! – орал он, ничуть не сдерживая ударов. – И я тебя сам пришибу!!!
Как ему удалось добраться до столовой, Диего помнил плохо. Получив свою порцию «обеда», он рухнул на скамью, опустил голову на руки и закрыл глаза. Его так мутило, что даже есть не хотелось, несмотря на то, что утром он толком не позавтракал. Сил практически не осталось.
– Гляди-ка, что-то наш красавчик совсем раскис, – раздался рядом знакомый голос. Ну конечно, номер 1025. – Ты же поделишься со мной ещё разок, правда? Смотрите-ка, он даже не возражает!
– Я здесь, – шепнул справа номер 954. – Только скажи…
– Да кому ты нужен, старичок, – пренебрежительно фыркнул номер 1025.
– Да, я старше, – ничуть не обиделся 954. – И я, в отличие от тебя, сопляка зелёного, могу доставить мальчику удовольствие, а не просто тупо его отодрать, как делаешь ты и другие вроде тебя.
Эль Драко встал и, пошатываясь от слабости, двинулся к выходу. Какого демона он будет сидеть там и слушать ЭТО? Раньше он врезал бы этим ублюдкам только за подобные грязные мысли вслух. А теперь… Пусть мелят языками, сколько влезет, нарываться на наказание только из-за этого он не станет. Но если они посмеют к нему прикоснуться – другое дело. Хотя в теперешнем состоянии боец из него хреновый.

16.

Прошло несколько дней. Кроме номеров 1025 и 954, к «поклонникам» Эль Драко добавилось ещё несколько человек, но, хвала Небу, слишком далеко дело пока не заходило. Они подкатывали к барду и так, и этак, преимущественно порознь, очевидно, не теряя надежды на добровольное согласие. Диего старался не думать, что будет, когда им надоест уламывать его поодиночке, а рано или поздно это произойдёт, и они объединятся, чтобы хоть так получить свою порцию удовольствия.
Постоянное нервное напряжение, в котором он находился, начинало постепенно сказываться, как и то, что номер 1025 периодически лишал его завтраков и обедов. Еды катастрофически не хватало, молодой организм, вынужденный бороться не только с суровым режимом, но и с нанесёнными ранами, требовал своё, и Диего приходил в отчаяние, понимая, что если придётся драться за свою честь, сил у него точно не хватит. Не говоря уже о том, чтобы поквитаться с Ферозом. Надо было срочно что-то придумать, чтобы хоть как-то поправить положение и поддержать ослабевшее тело.
Мысль пришла неожиданно. С отвращением, но уже привычно, наблюдая за пробегающими вдоль стен барака тараканами, Диего вспомнил, как один варвар из Белой пустыни рассказывал ему о том, что они ели саранчу, когда у них кончились припасы. Позже Диего попробовал это блюдо из любопытства и любви ко всему экзотическому, но честно говоря, ему не понравилось. Однако знакомый хин, улыбнувшись, сказал, что не всё полезное – приятно и красиво, и объяснил, насколько питательны насекомые. Однако Диего не согласился. Хинская печёная змея понравилась ему куда больше.
Но теперь у него не было выбора. И он принял решение. В отличие от специально разводимых в качестве «экзотических блюд» насекомых, здешние тараканы были живыми и грязными. Но делать было нечего. Преодолевая отвращение, он накрыл одно из насекомых ладонью, раздавил его и, зажмурив глаза, сунул в рот. Первый раз его стошнило. Но, немного отдохнув, он стал искать второе насекомое, повторяя про себя: «Ты должен выжить, и тараканы совсем не так страшны. Некоторые люди гораздо хуже».

***
Фидель Санадор возился у плиты, когда услышал тихий стук в дверь. Ассистента у него не было, всё приходилось делать самому – и лечить пострадавших, и ухаживать за больными, и вести душеспасительные беседы с отчаявшимися, и наставлять на путь истинный оступившихся. Даже операции порой приходилось делать в одиночку. И сейчас он самолично стерилизовал хирургические инструменты.
– Кто там? Входите! – не оборачиваясь, крикнул доктор.
Скрипнула дверь, кто-то кашлянул.
– Я освобожусь через минуту.
– Не торопитесь, доктор, я подожду, – отозвался низкий незнакомый голос.
Санадор снял с огня жестяную коробочку, слил кипяток и, наконец, оглянулся.
На пороге стоял низенький коренастый человек в лагерной робе, которая едва сходилась на мощной груди. Склонив бритую голову, он смущённо мял в руках полосатую шапочку, но в пронзительном взгляде маленьких угольно-чёрных глаз не было ни капли смирения.
– Что с вами случилось? – спросил Санадор.
– Отчего вы решили, что со мной что-то случилось? – вопросом на вопрос ответил человек.
Фидель удивлённо хмыкнул и ответил:
– Возможно, потому что ко мне обычно обращаются за помощью.
– Значит, я попал по адресу. Я пришёл к вам именно за помощью.
– Я вас слушаю. Присаживайтесь, – Фидель сделал приглашающий жест.
Незнакомец водрузился на стул, поболтал короткими ножками и очень серьёзно посмотрел на доктора.
– Итак, что с вами случилось? – вновь спросил Санадор.
– Со мной – ничего, – наконец ответил тот. – Это касается одного молодого человека. Диего Алламо дель Кастельмарра. Вам что-нибудь говорит это имя?
Фидель вздрогнул.
– Что с ним?! Я видел его пару дней назад, и с ним было всё в порядке. Если бы… я бы знал.
– Не волнуйтесь, доктор. Насколько мне известно, пока с ним ничего не случилось. И я надеюсь, что мы с вами сделаем всё возможное, чтобы и в дальнейшем ему ничего не угрожало, – незнакомец улыбнулся, отчего его и без того несимпатичное лицо стало почти отталкивающим.
– Каким образом? – Санадор подозрительно прищурился.
– Насколько я могу судить, вы, дон Фидель, не симпатизируете правящему режиму, – вместо ответа сказал тот. – Во всяком случае, ваши речи и поступки говорят об этом.
– Вы мне угрожаете?
– Напротив, – карлик снова улыбнулся. – Кстати, прошу прощения, по-моему, я забыл представиться.
– Будьте любезны.
– Вы можете называть меня Агриппа.
– Странное имя для человека.
– А то вам сказал, что я человек? – чуть насмешливо улыбнулся Агриппа.
Фидель понимающе кивнул:
– Я думал, все гномы давно покинули Мистралию. Что же вас заставило здесь задержаться?
– Дон Диего, известный как Эль Драко.
Санадор поднялся, поплотнее притворил дверь и задёрнул штору на окне.
– Я вас внимательно слушаю, – серьёзно сказал он.
– Я рад, что он в вас не ошибся.
– Кто?
– Амарго. Надеюсь, вы слышали о нём?
– Лидер Сопротивления? – Фидель удивлённо воззрился на Агриппу. – И он прислал вас для того, чтобы вытащить Диего из лагеря?
Гном кивнул:
– Вы схватываете налету. Значит, мы можем рассчитывать на вашу помощь?
– Несомненно.

***
Это произошло через несколько дней после того, как Диего начал подкрепляться насекомыми. Он пошёл в туалет сразу перед отбоем, как обычно, пропустив всех остальных. Но на этот раз не помогло. Едва он собрался выходить, как дверь хлопнула, пропуская внутрь номер 1025.
– Куда торопишься, красавчик? Давай поговорим...
– Поговорим?.. – нервно хохотнул Диего. Убедившись, что парень не старше его самого пришёл один, он слегка расслабился.
– На языке тела, – с улыбочкой пояснил тот и, бесцеремонно шагнув вперёд, обнял Эль Драко чуть ниже пояса, запустив одну руку в штаны.
Неизвестно, чего он ожидал от барда, но явно не такой молниеносной реакции. В следующее мгновение он отлетел к противоположной стене и, здорово приложившись спиной, несколько секунд приходил в себя, мотая головой и тупо глядя на измученного человека, явно не понимая, откуда он взял силы для такого удара. Потом в его глазах полыхнула злоба. Оттолкнувшись от стены, он двинулся вперёд, бормоча:
– Не хочешь по-хорошему? Да я же тебя сейчас!..
Диего отступил к стене и сжал кулаки. Противник был выше его и шире в плечах. Да к тому же не постился последние две недели, как обессилевший от недоедания бард. Эль Драко возблагодарил Небо за пришедшую ему в голову идею и тараканов, которые не дали ему подохнуть с голоду. А ещё он твёрдо знал, что будет драться насмерть, чего бы это ему ни стоило.
Извращенец нагнул бритую голову и с рёвом бросился на барда. Диего увернулся, впечатал кулак в квадратную челюсть и сам едва удержался на ногах, получив удар под дых. От следующего удара потемнело в глазах, кровь залила разбитое лицо, колени подломились. Он увидел летящий в лицо ботинок и ударил сам, метя в пах. Громила взвыл, рухнул навзничь и покатился по полу. Диего не медлил. К чёрту благородство – это не дуэль, где не бьют упавшего противника. Здесь – либо ты, либо тебя. Бард вскочил на ноги и, сцепив ладони в замок, что есть силы ударил врага в лицо. Отвратительно хрустнули кости. 1025 захрипел и попытался подняться, но Диего ударил ещё раз. А потом он вообще перестал что-либо соображать. Просто бил наотмашь, не думая, не рассуждая. Он не ощущал боли ни в треснувших рёбрах, ни в сбитых костяшках. Дыхание со свистом вырывалось из груди, и единственным чувством, завладевшим им всецело, была дикая первобытная ярость. Он потерял контроль над собой и молотил, молотил уже неподвижное тело…

… Он разогнулся, тяжело дыша, плюнул в месиво, которое ещё несколько минут назад было довольно смазливой рожей, и переступил через неподвижное тело. Подошёл к умывальнику, плеснул в лицо несколько пригоршней ледяной воды и, пошатываясь, двинулся к выходу из туалета.
Неожиданно холодный острый воздух застрял в лёгких, мешая вздохнуть, к горлу подкатила тошнота, перед глазами поплыли разноцветные круги. Диего ухватился за стену, чтобы не упасть…

***
– Браво! Бис! Маэстро, вы неподражаемы! – со всех сторон слышались восторженные крики. Люди как безумные ринулись на сцену. Тысячи рук подхватили своего кумира. Он плыл над боготворившей его беснующейся толпой и наслаждался жизнью. Его любили, и он купался в этой любви, задыхаясь от счастья.
Внезапно его взгляд встретился с чёрными омутами. Он замер, застыл, оцепенел. Мир вокруг перестал существовать. Была только ОНА и её бездонные глаза.

Они познакомились тем же вечером на веселой пирушке, которую устроили братья Бандерасы. Близнецы, как всегда, закатили такую пьянку, что небу стало жарко. Эль Драко веселился на полную катушку. Вино лилось рекой, девицы не особо тяжёлого поведения, барды всех мастей – в общем, дым стоял коромыслом.
– Маэстро, вы неподражаемы! Браво, браво! – пьяные голоса слились в один сплошной гул.
На вечеринку в тот день была приглашена половина консерватории. Эль Драко давал концерт в родных пенатах, а молодёжь разогревала публику перед выступлением кумира. И студенты сорвали немало аплодисментов и оваций. Великий бард широким жестом пригласил всех к себе, крикнув:
– Гуляем, ребята! В нашем распоряжении целый особняк!
Шумная ватага вовсю веселилась вместе с труппой Эль Драко.
Диего высоко поднял полный кубок и крикнул во всю мощь своего голоса, чтобы перекричать пьяные крики:
– Господа! Господа, прошу внимания!
Мгновенно упала тишина. Эль Драко самодовольно улыбнулся – одному его слову повиновалась целая толпа. И ему это очень нравилось.
– Господа, – продолжал он. – Позвольте выпить за прекрасную нимфу. Бесподобную, обворожительную Анхелику Фелициано.
Он обернулся и в упор посмотрел на тоненькую большеглазую девушку. Она аккомпанировала ему сегодня на фортепьяно и совершенно очаровала его. Чистота, невинность, грация и такое милое смущение.
– Благодарю, – прозвенел её голосок.
Эль Драко шагнул навстречу девушке.
– Позвольте выпить вместе с вами, – прошептал он.
Анхелика улыбнулась и подняла свой бокал.
– Вы прекрасны… – он наклонился вперёд и приник губами к её губам.
…Она застыла. Глаза удивлённо распахнулись и внезапно вспыхнули каким-то диким огнём. Анхелика уронила бокал, расплескав вино, упёрлась ему в грудь острыми кулачками, что есть силы оттолкнула и, размахнувшись, влепила хлёсткую пощёчину. Эль Драко удивлённо моргнул и потёр пылающую щёку.
– Как вы смеете!– крикнула она сорвавшимся голосом. – Вы… вы… – кажется, в её словаре просто не было слов, чтобы выразить всю степень возмущения.
Стало очень-очень тихо. Они стояли друг против друга – Анхелика, гордо вскинув голову, на её щеках горел лихорадочный румянец, глаза сверкали, руки были стиснуты так, что костяшки побелели, и Эль Драко – удивлённый и растерянный, непонимающий, чем заслужил эту вспышку агрессии. Ведь женщины, все до одной, вешались ему на шею, спали и видели, чтобы он обратил на них лишь мимолётный взгляд. И вдруг – такая реакция. Почему? Чем он заслужил? Ведь он всего лишь поцеловал её. Ничем не оскорбил, наоборот. Он выделил её из толпы, он…
Эль Драко обвёл непонимающим взглядом зал и… замер. Он снова увидел ЕЁ. Потрясающая красавица, тонкий стан, смоляные локоны, смуглая атласная кожа, алые губы… А глаза… Он с одного взгляда утонул в этих чёрных колодцах. Она словно плыла над полом.
– Дура, кого ты оттолкнула? – она, отодвинув плечом Анхелику и не отрывая взгляда от Эль Драко, промурлыкала: – Милый, не бойся, сейчас я тебе помогу…
Они слились в бесконечном страстном поцелуе. Мир перестал существовать для Эль Драко. Была только ОНА.
– Кто ты? – прохрипел он.
– Патриция, – она улыбнулась зовущей улыбкой.
Сумасшедший вихрь захватил его. Никого вокруг больше не было. Только она – Патриция. Он хотел её так, как не хотел до этого ни одну женщину. И Патриция отдалась ему вся, без остатка. Эль Драко верил в это свято и безоговорочно. Он любил её, и она отвечала ему взаимностью.
А гордую девочку Анхелику Фелициано он позабыл в тот же вечер.

Сон это был или бред, он и сам не понял. Сознание мутилось, перед глазами всё плыло, Диего слабеющими руками хватался за стену, пальцы скользили по мокрой поверхности, ноги подгибались. Он пошатнулся и тяжело рухнул навзничь.

запись создана: 08.01.2014 в 21:44

@темы: @О_Панкеева, @фанфики

Comments

[Fuchoin Kazuki]

продолжение сегодня будет )

Урра!!

возможно, не только заключённым, но и хозяевам.

А, тогда конечно. Это Диего все-таки повезло, а то попался бы какой-нибудь коновал или, что еще хуже, любитель экспериментов.

выложили следующую главу )

Ура! Сейчас разгребусь с работой и бегу!