немного о Треке

Вот, чуть не забыла. SilverWind (надеюсь, все знают этого прекрасного автора?) пишет новый замечательный рассказ: Город на границе. Нет, не рассказ. Это целая повесть.

Её аннотация: "Город на границе вечности находился в 1930 году, и попал в него МакКой, изменив нечаянно ход истории. Что если в ребутной версии трека эта участь выпадет Джиму Кирку? И что если он окажется не в 1930 году? Какая судьба ждет Эдит Келлер? Встретятся ли они, смогут ли друзья спасти временную линию? Трудный выбор достанется и Споку, ведь в той версии истории, которая появится из-за изменений времени нет, как мы помним, Федерации, но зато есть Вулкан. Стоит ли жизнь его друга целой планеты? "

Мне не нравится ребут. От слова совсем. Но герои Ветра такие настоящие, что не верить в них нельзя. Это настолько замечательная история и цепляет по-настоящему. Впрочем, как все истории Ветра. В общем, я очень рекомендую почитать. Но, честно говоря, мне в её героях видятся и ТОСовские черты, не только ребутные.

Повесть свою она публикует на фикбуке. Вот здесь: Город на границе

@темы: @ТОС, @Trek

---

ОБОГНАТЬ ВРЕМЯ

Я нашла свою давнишнюю сказку, и так мне стало жалко, что она недописанной осталась. Решила исправить ситуацию

Вот здесь первая часть. Если кому-нибудь станет интересно - милости прошу читать и обсуждать.

ОБОГНАТЬ ВРЕМЯ - фантастика, приключения, путешествие во времени... etc

@темы: @что-то... вроде..., @обогнать время

---

Редчайшие детские голоса

Большой детский хор.
Солисты:

Виталик Николаев:


Прослушать или скачать Просьба бесплатно на Простоплеер

Дима Машнин:


Прослушать или скачать Разговор со старой фотографией бесплатно на Простоплеер

Дима Голов:


Прослушать или скачать Добрая сказка бесплатно на Простоплеер

Сережа Парамонов:


Прослушать или скачать Товарищ Песня бесплатно на Простоплеер

Саша Федорко:


Прослушать или скачать Смоленская дорога бесплатно на Простоплеер

@темы: @музыка

---

невероятная песня

Мальчишка - Declan Galbraith

@темы: @музыка

---

Эта песня меня зацепила. Очень. Буквально преследовала последнее время.
И родился клип.

Возвращение Hercules: The Legendary Journeys

видео: Hercules: The Legendary Journeys
аудио: Канцлер Ги: Плач Гильгамеша об Энкиде

@темы: @клипы, @Иолай, @кино, @музыка

---

Николай Заболоцкий

Некрасивая девочка


Среди других играющих детей
Она напоминает лягушонка.
Заправлена в трусы худая рубашонка,
Колечки рыжеватые кудрей
Рассыпаны, рот длинен, зубки кривы,
Черты лица остры и некрасивы.
Двум мальчуганам, сверстникам её,
Отцы купили по велосипеду.
Сегодня мальчики, не торопясь к обеду,
Гоняют по двору, забывши про неё,
Она ж за ними бегает по следу.
Чужая радость так же, как своя,
Томит её и вон из сердца рвётся,
И девочка ликует и смеётся,
Охваченная счастьем бытия.

Ни тени зависти, ни умысла худого
Ещё не знает это существо.
Ей всё на свете так безмерно ново,
Так живо всё, что для иных мертво!
И не хочу я думать, наблюдая,
Что будет день, когда она, рыдая,
Увидит с ужасом, что посреди подруг
Она всего лишь бедная дурнушка!
Мне верить хочется, что сердце не игрушка,
Сломать его едва ли можно вдруг!
Мне верить хочется, что чистый этот пламень,
Который в глубине её горит,
Всю боль свою один переболит
И перетопит самый тяжкий камень!
И пусть черты её нехороши
И нечем ей прельстить воображенье,-
Младенческая грация души
Уже сквозит в любом её движенье.
А если это так, то что есть красота
И почему её обожествляют люди?
Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде?

(с)

@темы: @стихи

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Жизнь, сгоревшая в Огне. продолжение

Фандом: Оксана Панкеева «Хроники странного королевства»
Автор: Tabiti
Соавтор: Elika
Название: Жизнь, сгоревшая в Огне
Главные герои: Диего в бытность свою Эль Драко
Категория: джен
Жанр: психология, ангст, экшен, драма
Рейтинг: R
Размер: макси...

Жизнь, сгоревшая в Огне, главы 1 и 2

Жизнь, сгоревшая в Огне, главы 3 - 5

Жизнь, сгоревшая в Огне, главы 6 - 8

Жизнь, сгоревшая в Огне, главы 9 - 12

13.

Он падал и падал куда-то в чёрную пустоту. Нестерпимо кружилась голова, ему показалось, что его сейчас вывернет наизнанку. Желудок подскочил к горлу и завязался в тугой узел.
Жуткое падение и невыносимое головокружение, казалось, никогда не кончатся…
…А потом он открыл глаза и огляделся…

Диего стоял посреди каменистой бесплодной пустыни. Она была бесконечной и тянулась от горизонта до горизонта. Серая потрескавшаяся земля, гравий, валуны, кое-где мелькали редкие колючие кустики, да то там, то тут возникали и исчезали из виду шары перекати-поля. Маленькое белое солнце неподвижно стояло в зените и нещадно палило. У Диего мгновенно пересохло во рту, глаза заслезились от невозможно яркого света, а кожа на плечах и спине вздулась огромными волдырями. Он сморщился, постарался как следует оглядеться и понять, где и, главное, каким образом он здесь очутился.

И вдруг в мозгу словно молния сверкнула. Он в Лабиринте – в другой реальности. Это что-то среднее между жизнью и смертью. Здесь всё было не так, как в жизни. Но если для других Лабиринт был всего лишь иллюзией, о которой они, очнувшись, забывали или вспоминали как сон или бред, то он мог чувствовать себя здесь своим.
Вот в чём дело. Эль Драко усмехнулся и вытер испарину. Лабиринт. Когда-то давно отец рассказывал о нём маленькому Диего, и даже показывал.
Эта параллельная реальность, в самом деле, была лабиринтом, и каждый раз другим. Мэтр Максимильяно ориентировался здесь как у себя в гостиной, а Диего чувствовал себя неуютно. И не только потому, что давным-давно здесь не был и не узнавал место, и даже не потому, что пустыня эта была совсем негостеприимной, но ещё и потому, что на этот раз он оказался здесь один.
Отец, конечно, показывал ему, как найти выход, но с тех пор миновало почти тринадцать лет. Так получилось, что за всё это время он ни разу не проваливался сюда, тем более, в одиночку. Только с папой, который водил его за руку и не оставлял ни на миг.

Выход должен быть. А то он здесь долго не протянет. Уже тоненько, на одной ноте, звенело в голове, и звон этот с каждой секундой нарастал. Диего облизал пересохшие губы, вздохнул поглубже и решил: нечего стоять на одном месте, как болван, надо искать выход. Вот только сперва надо решить, в какую сторону идти. Где это выход?
Диего напряг память. Он прикрыл глаза и постарался сосредоточиться, так, как учил его отец…

– Диего, открой глаза и посмотри вокруг. Что ты видишь? – голос отца, звонкий и какой-то необычный, раздался над самым ухом.
Мальчик несмело приоткрыл один глаз, потом второй и вскрикнул, отшатнувшись. Вместо папы в привычной мантии придворного мага, с тронутыми сединой волосами, сплетёнными в неизменную косу, перед ним стоял молодой лохматый парень, совсем немного старше самого Диего, в каких-то варварских одеждах совершенно незнакомого покроя, а на ногах вообще была немыслимая обувка чёрно-синего цвета на непонятных застёжках. Мальчик в страхе попятился, но тут же постарался взять себя в руки и выкрикнул:
– Кто ты?!
Парень удивлённо глянул на него сверху вниз, и вдруг рассмеялся:
– А, ты об облике? Не пугайся. Это я. Просто здесь, в Лабиринте, всё другое. Лабиринт не терпит лжи – он показывает вещи в их истинном обличье. Ты видишь меня таким, каким он запомнил меня. Здесь, в Лабиринте, я такой. Но я по-прежнему твой отец, а ты по-прежнему мой сын. Это место доступно только избранным. И ты, и я – одни из этих людей. Многие могут попасть в Лабиринт, но позже не помнят ничего из того, что с ними здесь происходило. Мы же с тобой другие. Лабиринт может стать родным и для тебя. Ты сможешь найти здесь убежище и ответы на многие вопросы, которые будет ставить перед тобой жизнь. И ещё запомни: из Лабиринта существует два выхода – ступени наверх и тоннель вниз…
– А что это за тоннель? – перебил его Диего. Он уже не боялся, его снедало любопытство, и он с восхищением вертел головой по сторонам.
Максимильяно помрачнел, но ответил:
– Тоннель – выход на другую сторону. И запомни: если ты однажды почувствуешь, что тебя несёт к тоннелю, хватайся за что угодно, что подвернётся под руку, ухватись мёртвой хваткой и зови на помощь. И не бойся уронить этим свою честь.
– А… кого звать? Кто может прийти, если это всё ненастоящее?
– Лабиринт – настоящий. Это другая реальность, недоступная обычным людям, но это не делает его иллюзией, – терпеливо повторил Максимильяно. – И помощь к тебе придёт, не сомневайся. Тебя услышат и помогут.
– Я понял, – серьёзно кивнул Диего, он хотел было спросить «Кто поможет?», но посмотрел на отца и прикусил язык. Правило: молчание – золото, он усвоил с самого раннего детства.
Он уже привык к необычному облику отца, и верил ему, как всегда, безоговорочно. Максимильяно протянул сыну руку и сказал:
– Идём, я покажу тебе, что представляет собой Лабиринт, как здесь ориентироваться и как найти выход. Тоннель я тоже тебе покажу. Издали. Для того, чтобы ты всегда узнавал его и держался от него подальше.

В прошлые разы Лабиринт был куда гостеприимнее. Он то походил на пронизанный солнцем лес, где незнакомые деревья вздымали стройные стволы к самому небу, а свет и тень мешались в причудливой игре; то это были горные тропинки, по которым два подростка – отец и сын – карабкались и весело болтали. А однажды они оказались в каком-то смутно знакомом городе – это был Арборино и одновременно какой-то другой, незнакомый город, полный таинственного шёпота, потрескивания фонарей, аромата свежезаваренного крепкого кофе и волшебного перезвона невидимых колокольчиков…
А вот сейчас Лабиринт, похоже, решил над ним поиздеваться. Пустыне не было видно конца: куда ни глянь – до самого горизонта простирается всё та же серая равнина, а над головой – палящее солнце. Диего уже не шёл, он бежал, обливаясь потом. Дыхание перехватывало, отчаянно кололо в боку, язык распух и прилип к нёбу – жажда сводила с ума. И что самое противное, не появлялись ни знакомые ступени, ни даже тоннель. Диего проклинал всё на свете, матеря на чём свет стоит и Лабиринт с его злыми шутками, и лагерное начальство, и палача Фероза, и президента Гондрелло, и Блая – всех, из-за кого он оказался в таком положении.
И вдруг… пространство пошло трещинами, реальность Лабиринта дрогнула и начала рассыпаться.

***
Он пришёл в себя от сильного удара по лицу. Лучше бы не приходил… Тело было словно чужим и не слушалось, но разрывающая его зверская боль меньше от этого не становилась.
С трудом разлепив веки, он увидел прямо перед собой ухмыляющуюся рожу охранника. Уже другого – видимо, они сменились.
– Не спать, – буркнул тот. – Не положено.
– Не положено терять сознание? – тихо, но от этого не менее ядовито проговорил Эль Драко. – Так это от меня не зависит...
– Всё равно не положено, – упрямо, но при этом как-то неуверенно повторил охранник.
Диего снова устало закрыл глаза. Очень хотелось провалиться обратно, пусть даже в эту долбанную пустыню. Во всяком случае, в Лабиринте не было боли и причиняющих её мразей. Он мысленно выругался в адрес своего не в меру бдительного стража. Но хоть сколько-нибудь расслабиться ему так и не дали: по гравию снова заскрипели чьи-то шаги, и раздался знакомый голос, от которого барда затрясло:
– Не возражаешь, если я с ним поговорю?
– Не положено, – как заведённый, повторил приставленный к наказанному заключённому охранник.
– А никто не узнает, – успокоил Фероз. – Ты же никому не скажешь, верно? И он не скажет. Он для этого слишком гордый.
– Не знаю... – заколебался страж, и Диего почему-то затрясло ещё сильнее. Он и сам до конца не осознавал, почему Фероз вызывает у него такой ужас. Было в нём что-то... настолько мерзкое, отвратительное, что даже само его присутствие рядом заставляло всё внутри переворачиваться.
– Да брось, – между тем продолжал уговаривать местный палач. – Только посмотри, какой он аппетитный... А вот такой исхлёстанный – особенно...
"Что?.. ЧТО он сказал?! – прорвались панические мысли сквозь кровавый туман в голове. – О Небо, НЕТ!!!"
– Ты соображаешь, о чём просишь? – в голосе охранника послышался неприкрытый испуг. – Да на его вопли сейчас весь лагерь сбежится! А господин начальник велел никого к нему не подпускать. Понимаешь – никого! Если тебе плевать на свою должность, то мне – нет!
– Он же упрямец. И слишком гордый. Ему будет понизко кричать. Думаешь, он захочет, чтобы все сбежались и увидели, что с ним делают? Так ведь, красавчик? – презрительно скривился Фероз. – Могу тебя уверить, что он и рта не раскроет.
– Но...
– А как он умеет терпеть боль, ты и сам видишь.
Потом он доверительно наклонился к солдату и понизил голос, хотя вокруг, кроме прикованного барда, не было ни души, а Эль Драко в любом случае прекрасно мог их слышать:
– Сегодня я получил особые инструкции насчёт этого парня. Ты же понимаешь…
Охранник захлопнул открывшийся было рот и испуганно кивнул: видимо, такое происходило не впервые. Причём в обход непосредственного начальства. И солдат даже думать не хотел, от кого эти самые «особые инструкции» могут исходить.
– Ладно, давай, – пробормотал он. – Только быстро!
Фероз подступил ближе к бессильно висящему в кандалах барду и расплылся в похотливой улыбке:
– Знаменитый Эль Драко… Я с первого дня хотел тебя попробовать, да велели не трогать. Так что сегодня у меня праздник. Сколько баб ты перетрахал?.. Весь континент со счёта сбился. А теперь сам станешь моей сучкой!
Он с вожделением посмотрел в полные ужаса и отвращения глаза Диего и выразительно причмокнул губами, посылая ему воздушный поцелуй:
– Ну что, красавчик, продолжим игру? Ты же знаешь, что я тебя сломаю!

***
Несмотря на то, что было уже за полночь, в кабинете начальника лагеря всё ещё горел свет. Сам Груэсо восседал в своём любимом мягком кресле, в той же излюбленной позе – поставив локоть на деревянный подлокотник и подперев рукой голову. В кресле напротив сидел хмурый как грозовая туча Мальвадо. А на диване пристроился Санадор, который пока безуспешно пытался добиться для Диего отмены карцера. Начальник и слышать ничего об этом не хотел.
– Вы же понимаете, – медленно и с удовольствием повторял он, – что этот зарвавшийся юнец должен понести заслуженное наказание!
– А вам не кажется, что вы уже достаточно его наказали? – возразил доктор.
– Между прочим, он получил пятнадцать ударов вместо двадцати, – ехидно напомнил Груэсо и стрельнул недовольным взглядом в сторону своего заместителя. – Никогда не подозревал тебя в излишней жалости!
– Это не жалость, – поморщился Мальвадо.
– А что же ещё?
– Мне кажется, что излишняя жестокость тоже ни к чему, и может привести к обратному результату. Тем более, президент велел...
– Кхе, – многозначительно кашлянул Груэсо, и Мальвадо, вовремя спохватившись, что они не одни, замолчал.
"Ну разумеется, президент, чтоб его, – подумал Санадор и вздохнул. – Бедный парень! Иногда быть слишком талантливым опасно для жизни…"
– Одним словом, если вы не собираетесь его убить, то я настоятельно рекомендую отменить карцер. Мне и без того теперь его латать…
– Десять дней, – перебил Груэсо.
– Шутите? Да там и двух недель не хватит!
– Десять дней, – холодно повторил начальник лагеря. – И я сам зайду проверить!
– Значит ли это, что вы отменяете карцер? – с надеждой спросил Санадор.
– Да. Что бы вы ни думали, у меня нет намерения его убивать. Но у столба он простоит положенные двадцать четыре часа и будет освобождён во время утренней поверки, после чего его доставят в лазарет.
– Спасибо, – сквозь зубы поблагодарил доктор и, рывком вскочив, стремительно вышел за дверь.

***
Выйдя из здания администрации, он хотел было направиться к себе – при лазарете была пристройка, где он и жил, – но ноги сами понесли его на центральную площадь. И предчувствие не обмануло: у столба для наказаний он увидел не только фигуру охранника, но и чью-то ещё. Санадор поспешил туда и услышал знакомый голос:
– Ну что, красавчик, продолжим игру? Ты же знаешь, что я тебя сломаю!
Небеса, это же Фероз!
– Если ты… сучий выблядок… посмеешь… я убью тебя, – донёсся хриплый, прерывающийся ответ Диего.
И сразу вслед за этим – звонкая пощёчина.
– Когда ты станешь моей девочкой, то захочешь убить разве что себя, – прошипел в ответ Фероз, и Санадор содрогнулся, поняв, что тот задумал.
О нездоровых предпочтениях палача в лагере было хорошо известно, но начальство смотрело на это сквозь пальцы, а иногда даже и поощряло, прибегая к его услугам в качестве наказания для особо строптивых заключённых. Конечно, этого никто не афишировал, даже наоборот. Если случайно Груэсо или Мальвадо узнавали о подобных «развлечениях» Фероза, тот всякий раз получал разнос. А однажды, после того как он до смерти замучил какого-то политического заключённого, палача самого посадили в карцер. Правда, всего на сутки, но и это было событием из ряда вон выходящим. После этого Фероз исчез из лагеря на несколько недель. А потом появился вновь, ещё более самодовольный, наглый и отвратительный. И Санадор подозревал, что на самом деле за этим вроде бы простым надсмотрщиком стоят очень и очень влиятельные люди.
Но сейчас ему было совершенно наплевать и на Фероза, и на его покровителей, и на те неприятности, которые ему грозили.
Палач и наблюдающий за ним охранник были так увлечены, что даже не замечали его приближения. Видимо, были свято уверены, что уж ночью-то свидетелей точно не окажется. Поэтому оба вздрогнули, когда доктор, ни капли не сдерживаясь, крикнул:
– Оставь его, ублюдок!
Фероз отпрянул от неожиданности и оглянулся.
– А, это вы, доктор! Какого демона вы здесь делаете ночью?!
Санадор стремительными шагами приблизился к прикованному к столбу барду, неудавшемуся насильнику и хлопавшему глазами охраннику:
– А что здесь забыли в такое время вы?
Но палач уже пришёл в себя и гаденько ухмыльнулся:
– Я выполняю приказ. Так что извольте не мешать мне!
– Сильно сомневаюсь, что господин Груэсо мог… – с негодованием начал Санадор, но Фероз ухмыльнулся ещё более мерзко:
– Причём тут господин Груэсо?
– Но кто… – начал было доктор и резко замолчал, внезапно всё поняв. Лагерное начальство и в самом деле могло ничего не знать, или знать, но делать вид, что не знает. А при необходимости тому, кто отдал непосредственный приказ, было на кого всех собак повесить.
Посмотрев на Эль Драко, Санадор увидел в его глазах отчаяние, боль и такое же понимание происходящего. Но вот чего там точно не было – так это обречённости. Была решимость сражаться до конца. И при необходимости убивать.
– Вы не станете этого делать, – выплюнул Санадор в лицо надсмотрщику. – Вы меня хорошо поняли? Убирайтесь немедленно!
– Мы ещё поговорим, доктор, не сомневайтесь, – скривился Фероз и, метнув на Диего многообещающий взгляд, пошёл прочь.
– А вы… – напустился Санадор на охранника, – как вы могли пропустить его?!
– Не кричите на меня, – недовольно поморщился тот. – Я не хотел его пропускать, но приказ…
– Где этот приказ? Кто его подтвердил? Или он предъявил какие-то бумаги?
– Нет, но…
– Я вынужден буду поставить в известность господина Груэсо, – припечатал несчастного охранника доктор и подошёл вплотную к Диего: – Я больше никуда не уйду. До утра.
– Спасибо, Фидель, – Диего с трудом заставил голос повиноваться. – Но не стоит…
– Господин Санадор, вы не можете стоять здесь всю ночь, – возразил солдат.
Доктор холодно посмотрел на него:
– Когда ты заступил на этот пост?
– В полночь, – непонимающе ответил охранник.
– И будешь стоять до?..
– Побудки.
– А теперь напомни, сколько здесь стоит он, – Санадор кивнул на Диего.
Солдат бросил быстрый взгляд на исхлёстанного барда и отвёл глаза.
– Фидель… ты не можешь… постоянно… быть рядом, – выдохнул Эль Драко.
– Нет, – печально ответил доктор. – Но сейчас – могу.
Так они и встретили рассвет – время от времени проваливающийся в забытьё бард, удерживающий его на краю доктор и стоящий поодаль охранник, старательно делающий вид, что ничего не замечает.

А утром, когда отряды выстроились для переклички, Груэсо отдал приказ, и охранники отомкнули кандалы. Диего тяжело рухнул на колени и начал заваливаться вперёд, но двое солдат тут же подхватили его под руки и поволокли в сторону лазарета.
– Осторожнее! – прикрикнул на них Санадор, услышав тихий стон барда, и поспешил следом.
Теперь ему предстояло нелёгкое дело: за десять дней поставить на ноги едва живого пациента. И самое главное – чтобы сам пациент захотел выздороветь. Иначе помочь ему будет очень трудно.

14.

– У тебя появились какие-то новости, Мануэль? – устало спросил Макс.
Уже больше трёх лун он пребывал в состоянии постоянного напряжения. И не только потому, что ему до сих пор не удалось узнать, где Диего и что с ним. Проблемы в лавочке донимали его каждый день, нарастая, как снежный ком. Главный уже готов был всех собак на него спустить, и удерживала его, похоже, только репутация семьи Рельмо, широко известной в обоих мирах. Но Максу от этого было не легче. Честно говоря, он был на грани нервного срыва. Недавно Дэн отругал его, как мальчишку, заставил клятвенно пообещать взять отпуск, и немедленно – «Слышишь, Макс НЕМЕДЛЕННО!» – явиться на Бету. Макс только отмахнулся от кузена в тот раз. Но, как известно, двоюродный брат так просто не отступится и достанет бедного регионального координатора до печёнок, да ещё и других родственников подключит. И, скорей всего, уже подключил. Сегодня он получил письмо от папы. Но даже читать его пока не стал, потому что уже знал, что в нём может быть. И вызов от Амарго прозвучал как аллилуйя. Макс тотчас сорвался с места и кинулся на Дельту.
В этот раз встреча состоялась в Даэн-Риссе – столице Ортана, в крошечной лаборатории. С недавних пор Амарго пришлось взять на себя ещё и Ортан. С кадрами в агентстве «Дельта» была напряжёнка.
Сейчас лидер мистралийского Сопротивления, облачённый в мантию и круглую шапочку алхимика, из-под которой торчали седые волосы, казался таким мирным, безобидным человеком. Макс невольно усмехнулся, оценивая маскировку своего лучшего агента. Амарго ни в коей мере не бард, и Огня у него не больше, чем у самого обычного человека, зато с его ненормально огромным Лучом искусство перевоплощения давалось ему на раз-два. Если Амарго так спешно его вызвал, возможно, ему всё-таки что-то удалось узнать о Диего?
Макс усилием воли заставил уняться сердцебиение, сцепил пальцы, чтобы не потянулись к многострадальной косе, и внимательно посмотрел на Амарго.
Мануэль кивнул и сказал:
– Да, я узнал, где держат Диего.
– И?.. – Макс подался вперёд.
– Это исправительный лагерь особого режима «Путь к правде». Мерзкое местечко и, к сожалению, туда практически невозможно подобраться.
– У тебя есть какой-нибудь план?
Амарго снова кивнул.
– Мне удалось узнать, что около полугода назад в этот лагерь устроился служить Фидель Санадор. Вам что-нибудь говорит это имя?
Макс нахмурился и покачал головой.
– Не припоминаю.
– Зато я его прекрасно знаю. Когда-то он слушал мои лекции по химии и был очень талантливым, подающим надежды студентом.
– И сейчас он лагерный врач?.. – угольные глаза недобро сверкнули.
– Да. И я подозреваю, что он не мог измениться до неузнаваемости и стать мерзавцем. Он был слишком порядочным в юности. Но я всё-таки хочу его испытать, а потом, если он пройдёт проверку, использовать. Шеф, я всё обдумал, самый оптимальный вариант пробраться в лагерь – это вербовка Санадора.
– У тебя уже есть на примете человек, который этим займётся?
Амарго вновь кивнул.
– Хорошо. Подготовь мне досье и на своего агента, и на этого Санадора. Кстати, что делает Орландо?
– Что делает… Шляется по Мистралии и носится с идеей самолично освободить Эль Драко. Шеф, я прошу вас повлиять на него. В последнее время он ведёт себя как ненормальный.
– Я пытался, – вздохнул Макс. – Он послал меня на два пальца и обложил матом. Никакого уважения к наставнику! Ну ничего, я найду на него управу! Мануэль, а пока постарайся его всё-таки хоть как-то контролировать. Следующая встреча будет здесь же, через два дня. Я жду от тебя досье и подробного плана действий.

***
Первые двое суток в лазарете Диего лежал пластом, почти ни на что не реагируя, так что Санадор, помня о несчастной судьбе Сантьяго, начал всерьёз опасаться такого же печального финала. Помимо медицинской помощи, он, как мог, пытался расшевелить пациента, и вздохнул с облегчением, когда Эль Драко, наконец, вышел из состояния апатии. Поэтому, когда в лазарете появился ещё один пациент, доктор положил его в ординаторской – ужасала сама мысль о том, что будет с Диего, когда он, едва придя в себя, увидит...

Прошло ещё несколько дней. Рваные раны на спине барда постепенно затягивались, в отличие от такой же, хоть и невидимой, но не менее страшной, насквозь пропоровшей душу. Это был уже совсем другой человек – не тот, что всего каких-то три с небольшим луны назад беспечно кутил на вечеринках в компании друзей и проституток. Теперь его не узнал бы никто из его бывших знакомых, и дело было даже не во внешности, хотя и она здорово изменилась: исчезли длинные чёрные волосы, лицо обветрело, потеряло былую мягкость, черты заострились. Стройное, даже изящное тело – сказывались-таки эльфийские гены – заметно обросло мышцами и приобрело немало шрамов, большая часть которых покрывала спину. Руки, уже привыкшие к тяжёлой работе, огрубели, ладони покрылись мозолями. Но самое главное – бесследно исчез весёлый юноша с широкой, открытой для всех душой, лёгким, беспечным характером, лихой чертовщинкой в глазах и белозубой улыбкой, так пленяющей всех девушек континента. Его место занял угрюмый парень с сумрачным взглядом и скупыми движениями.

– Ну, как ты себя чувствуешь? – Санадор присел на краешек кровати и внимательно посмотрел на пациента.
Эль Драко лежал на животе и бездумно пялился в пространство.
– Диего? – снова позвал доктор.
Тот, наконец, приподнял голову и встретился взглядом с другом.
– Паршиво я себя чувствую. А ты что хотел услышать? – огрызнулся он.
Теперь, по прошествии нескольких дней, его захлёстывала горячечная волна нестерпимого стыда при мысли о том, что с ним едва не произошло. Худшего унижения невозможно было представить. И, честно говоря, сейчас ему меньше всего хотелось видеть Фиделя, который был этому свидетелем.
Санадор вздохнул, но честно говоря, испытал облегчение. По крайней мере, апатия у его пациента исчезла. Злость, конечно, не самое лучшее чувство, но, во всяком случае, она гораздо лучше тупого равнодушия, которое очень быстро может свести отчаявшегося пациента в могилу.
– Я рад, что ты начал понемногу приходить в себя, – сказал Фидель, поднимаясь, и добавил: – Если тебе будет что-нибудь нужно, зови.
Диего не ответил, только скрипнул зубами.

Миновало больше половины срока, который дал Груэсо, чтобы доктор привёл номер 1855 в дееспособное состояние, а пациент всё ещё не вставал с постели.
Фидель ткнулся головой в столешницу и вскинулся. Он и сам не заметил, как задремал на несколько минут, и проснулся от жуткого кошмара, в поту и с колотящимся сердцем. Холодея от тревожного предчувствия, он вскочил на ноги и кинулся в ординаторскую…
И едва успел затормозить на пороге.
Закутанный в простыню, больше похожий на призрака, чем на живого человека, Эль Драко стоял над постелью второго пациента. Бескровное лицо барда цветом напоминало ту самую простыню, застывший взгляд впился в распростёртого на кровати мальчишку.
Санадор едва не застонал – то, чего он больше всего боялся, случилось. Несколько дней назад охранники притащили в лазарет Хоакина. Каким образом мальчик выжил, Фиделю было совершенно непонятно. Он получил повреждения, практически не совместимые с жизнью. И его шансы выкарабкаться почти равнялись нулю. А Диего в его состоянии меньше всего нужны были волнения ещё и о друге. Поэтому Санадор всеми силами старался скрыть от него несчастье, которое произошло с парнишкой. Но, видимо, всё одно к одному, если уж пошла чёрная полоса, то беды валятся одна за другой.
– Диего… – он осторожно тронул барда за плечо.
Тот вскинулся как от удара и резко обернулся к Фиделю. Доктор отшатнулся, увидев совершенно безумный взгляд.
– Кто? – выдохнул Эль Драко.
– Послушай меня…
– Кто. Это. Сделал?! Я тебя спрашиваю! – голос сорвался на крик.
– Диего, успокойся, пожалуйста.
– Отвечай!!! – Эль Драко схватил друга за грудки и встряхнул, словно котёнка. – Кто эти ублюдки?!
– Диего, тебе сейчас вредно волноваться… – Санадор попытался как-то урезонить потерявшего контроль барда.
– Волноваться?! Волноваться?! Я не волнуюсь – я сейчас пойду и этих гадов, этих выродков голыми руками задушу! И если ты мне сей же час не скажешь, кто с Хоакином это сотворил, я не знаю, что я с тобой сделаю!! – он уже не просто кричал – вопил, брызгая слюной, и трясущимися руками теребил доктора за халат.
– Уймись, наконец! – Фидель рванулся что есть мочи и отвесил Диего такую затрещину, что у того зазвенело в голове.
Хоакин тихонько застонал, не открывая глаз.
Неизвестно, что подействовало на Диего больше – пощёчина, или этот измученный, едва слышный стон. Оба, и доктор, и Эль Драко, как по команде, обернулись к раненому.
– Хоакин?.. – Диего упал на колени рядом с койкой.
Фидель тронул лоб мальчика, приподнял веки и озабоченно нахмурился.
– Что?..
– Иди к себе, Диего, я им займусь, – бросил Санадор.
– Ты мне не ответил, – упрямо сказал бард, так и не двинувшись с места.
– Мне сейчас некогда с тобой разговаривать! – не на шутку разозлился Фидель. – Ступай в постель и не мешай мне заниматься пациентом, которому сейчас необходима помощь. Я расскажу тебе всё, обещаю. Только позже. А пока постарайся всё-таки хоть немного успокоиться и прийти в себя. Не хватало мне ещё твоего нервного срыва.
– Хорошо, – Диего скрипнул зубами, но подчинился.
Он оглянулся в дверях, задержал взгляд на согнутой спине доктора, на бескровном лице мальчика, сжал кулаки и вышел. Кое-как добрёл до палаты и рухнул на койку.
Ему не нужен был ответ Фиделя. Он его и так уже знал. Знал, из-за кого его друг сейчас балансирует на краешке жизни. Их же постоянно видели вместе, и отомстили ему через Хоакина.
И он понял, что должен сделать. А ещё был твёрдо уверен, что если Хоакин всё-таки не выживет, то и ему жить незачем. Потому что в том, что с ним случилось, был виноват он – Диего. А расплачивается теперь его друг.
От ненависти свело челюсти, в бессильной ярости он ударил кулаком в стену, рассадил костяшки, но даже не заметил этого.
– Ты покойник, Фероз! – прошипел Диего.
Конечно, это сделал Фероз. Больше некому. Компанию зеков-извращенцев во главе с номером 634 он поставил на место. В прямом смысле – главарь труп, остальные сообразили, что приставать к барду – себе дороже. Другие заключённые – Диего был в этом уверен, особенно после его последнего концерта в бараке – никогда бы не подняли руку на мальчишку. А вот Фероз, с молчаливого согласия этой сволочи Груэсо, не сумев добраться до него, Эль Драко, расправился с Хоакином. Откуда взялась эта уверенность, Диего и сам не мог себе объяснить, но был убеждён, что так оно и есть.
– Ты покойник, – повторил он сквозь зубы.
Но Фидель прав, он должен успокоиться, хоть немного успокоиться.
Диего повертелся в койке, безуспешно пытаясь прийти в себя, потом вновь поднялся и прокрался в ординаторскую. Санадор куда-то ушёл, и мальчик лежал в полном одиночестве.
Бард наклонился над Хоакином, с болезненным любопытством вглядываясь в его заострившееся лицо. Поперёк лба появился длинный рваный рубец, щёки ввалились, ресницы слиплись острыми стрелочками, кожа на скулах натянулась, бескровные губы потрескались. Сейчас парнишка выглядел таким беззащитным и жалким, как никогда. Диего сжал кулаки и отчётливо сказал:
– Он заплатит, Хоакин, за всё заплатит.

Через полчаса ему всё-таки удалось расколоть Санадора.
– Да! Да, это сделал Фероз. Доволен? – крикнул Фидель, потом взял себя в руки и уже спокойней добавил: – Хоакин мне сам об этом сказал, он ненадолго приходил в себя и рассказал, что это палач с ним поигрался. Фероз – очень опасный человек. Гораздо опаснее, чем ты можешь себе представить. За ним стоят очень и очень влиятельные люди. Просто так с ним не справиться. Пожалуйста, Диего, будь осторожен. Потому что у меня складывается такое ощущение, что ты решил сам себя довести.
– Что будет с Хоакином? – угрюмо спросил Эль Драко.
Фидель вздохнул:
– Я сделаю всё, что смогу. Но… я не могу ничего обещать. Он выживет, если сам этого захочет. А ты, Диего, обещай мне, пожалуйста, что, что бы ни случилось, не наделаешь глупостей.

А ещё через несколько дней явился солдат и передал приказ Груэсо: номеру 1855 явиться в барак.
– Я ещё не готов его выписать, – попробовал было возразить Санадор.
Но стражник и слушать не желал.
– Приказ начальника лагеря, – твердил он.
Фидель знал, что в этой ситуации ничего сделать не может, и ему ничего не оставалось, как подчиниться.
Он проводил долгим взглядом ковыляющего вслед за солдатом Диего, вздохнул и вернулся в лазарет. У него был ещё один пациент, который требовал его неотступного внимания.

15.

Перед воротами барака Диего и сопровождающего его солдата уже поджидал начальник охраны Педасо д'Алькорно.
– Свободен, – кивнул он своему подчинённому и приказал Эль Драко:
– За мной!
От дурного предчувствия у барда сжалось сердце, но не подчиниться он не мог. Вернее, мог, но к чему бы это привело?..
В здании администрации Педасо провёл его прямиком в кабинет начальника, который, развалившись в кресле с бокалом вина, беседовал о чём-то с устроившимся напротив заместителем.
Увидев Диего, оба замолчали и смерили его внимательными взглядами.
– Покажи спину, – велел Груэсо, поставив опустевший бокал на столик рядом с наполовину пустой бутылкой. Видя, что заключённый даже не шевельнулся, он раздражённо повысил голос: – Ты оглох?!
– Наверняка там повязка, – поспешно вмешался Мальвадо. – Думаю, неразумно будет снимать её сейчас. И без того понятно, что в шахте он работать пока не сможет.
– Пожалуй, – нехотя согласился начальник. – Послушай, ты, – вновь обратился он к Эль Драко, – я готов освободить тебя от работы в шахте на несколько дней. Но я по-прежнему заинтересован, чтобы ты пел на вечеринках...
По выражению лица заключённого он понял, какой будет ответ.
– Впрочем, я понимаю, что ты снова откажешься. А жаль. Мог бы облегчить себе жизнь.
Бард по-прежнему молчал, и Груэсо начал злиться:
– Ты собираешься отвечать?!
– А разве вы что-то спрашивали? – тихо сказал Диего.
Педасо как-то странно хрюкнул и закашлялся.
– Что ты себе поз... – начал Груэсо и осёкся, поняв, что выглядит смешно, на равных споря с заключённым. Как будто тот и не заключённый вовсе.
– Значит, так, – заговорил он куда спокойнее. – Во-первых, работать в шахте будешь с завтрашнего дня, и мне плевать на твоё состояние, ты понял? А во-вторых, я перевожу тебя в другой барак!
Диего чуть вздрогнул и поднял голову, но ничего не сказал.
– Даже не спросишь, почему? – не выдержал Груэсо.
– Нет.
Что тут было спрашивать, когда и так всё понятно? После устроенных им концертов, в бараке Абьесто у него почти не осталось врагов. И начальника лагеря, точнее, тех, кто стоял за ним, это никак не устраивало.
– Так куда его теперь? – осведомился Педасо.
– К Азуло.
Начальник охраны покачал головой, а Мальвадо... побледнел? Или Диего это только показалось?
– Захочешь обратно – без проблем, – ухмыльнулся Груэсо. – Моё условие ты знаешь.
Раздался короткий стук в дверь, и в приоткрывшуюся щель просунулась голова охранника:
– Простите, господин Груэсо, к вам хочет пройти господин Санадор.
– Так-так, – понимающе протянул начальник лагеря и кивнул: – Пропусти.
Вошедший через несколько секунд доктор с ходу начал:
– Господин Груэсо, при всём уважении, вы понимаете, что делаете?
– Вы о чём? – холодно спросил тот, демонстративно наливая ещё вина в опустевший бокал.
Тут доктор заметил стоящего чуть в стороне Диего и на миг замер, вглядываясь в его лицо. Совсем недавно, когда барда забирали из лазарета, оно не было таким бледным.
Они смотрели друг на друга не дольше секунды...
"Как ты?"
"В порядке. Зачем ты..."
"Всё будет хорошо"
...а потом доктор вновь перевёл взгляд на начальника:
– Лечение моего пациента ещё не закончено. Я прошу ещё несколько дней.
– Я здесь начальник, – пропыхтел Груэсо, медленно, но верно выходя из себя, – и только мне решать!..
– Но я врач, и тоже отвечаю за этих людей! – повысил голос доктор. – И именно потому, что вы начальник, я пришёл к вам! И заявляю со всей ответственностью: если в таком состоянии мой пациент начнёт работать в шахте, я не поручусь за его здоровье и жизнь!
– Я бы не отправлял его в шахту, – буркнул Груэсо. – Но он отказывается петь на моих вечеринках! Может быть, доктор, вы его вразумите?
Санадор посмотрел на Диего и наткнулся на непреклонный взгляд. Вздохнув, он снова повернулся к начальнику:
– Вы так ничего и не поняли?
– Что именно? – Груэсо пригубил вино и откинулся на спинку кресла.
Санадор на миг стиснул зубы, чтобы не вырвались уже давно вертящиеся на языке крепкие выражения, и заставил себя успокоиться.
– Я прошу у вас ещё хотя бы пару дней. Совсем недавно вы говорили мне, что не намерены убивать этого мальчика.
– Может быть, на эти пару дней, господин Санадор, вы сами согласитесь занять его место в шахте? – ехидно осведомился Груэсо.
Доктор выпрямился, впившись глазами в самодовольное лицо сидящего перед ним человека, а потом с презрением бросил:
– Да.
– Фидель, не смей, – вскинулся Эль Драко.
– Как трогательно, – скривился Груэсо. – Проваливайте оба... в лазарет! И чтобы через два дня он был в состоянии работать! Дай им сопровождающего, – распорядился он, повернувшись к Педасо, и тот вышел вслед за Диего и доктором.

– Ты понял, о чём он? – обратился Груэсо к своему заместителю.
– В смысле? – осторожно спросил тот.
Начальник раздражённо поморщился, но уточнил:
– Он сказал, что я чего-то не понял.
– А вы разве поняли?
– Не беси меня! – рявкнул Груэсо, со стуком поставив на столик вновь опустевший бокал.
– Этот парень скорее умрёт, чем подчинится, – сказал Мальвадо. – И боюсь, вы заблуждаетесь, если думаете, что в бараке Азуло его сломают. Он или убьёт снова, или погибнет.
– Значит, надо поговорить со старшим по бараку, чтобы предупредил своих – пусть развлекаются, но ни в коем случае не калечить и не убивать! А если он кого-то из тех извращенцев убьёт – невелика потеря. Посмотрим, сколько этот красавчик там продержится.

***
Амарго как угорелый ворвался в комнату, невольно с облегчением выдохнул, но тут же вновь нахмурился и резко захлопнул за собой дверь. Последний представитель угасшей династии, лидер партии Реставрации, вождь и идеолог Сопротивления безутешно рыдал в голос, упав головой на стол.
После того, как этот безответственный разгильдяй пропадал где-то почти три недели, так что Амарго с ума сходил от беспокойства и отвлекался от спасательной операции, теперь он неожиданно появился в тайной квартире весь в соплях, как девчонка.
- Орландо, что произошло? – Амарго тряхнул принца за плечи.
Тот вскинул голову, посмотрел на наставника зарёванными глазами и, размазывая по лицу слёзы, протянул:
- Они… они… его убью-у-ут! – и снова ткнулся головой в доски стола.
- Кто они, кого убьют? Говори толком!
- Я… видел, как Эль Драко… в Кастель Милагро!.. - принц всхлипнул и разрыдался с новой силой.
Амарго побледнел:
- Где ты это видел? У меня достоверные данные, что он сейчас находится в лагере, о Кастель Милагро никто не говорил…
- Я… медитировал и… - Орландо икнул.
- Медитировал? Опять?! – Амарго резко встряхнул принца за плечи. – Прекрати истерику! Ты же мне обещал: «больше никаких наркотиков»! И что? Чего стоят все твои клятвы? Ну что мне с тобой делать? Что было на этот раз? Фанга?
- Н-нет, трава. И наркотики здесь ни при чём! – Орландо обиженно сверкнул глазами. – Я не виноват, что мне нужно стимулировать свои способности. Но это правда! Правда-а-а!– новый взрыв рыданий.
- Ну всё, хватит! – Амарго рассердился не на шутку.
- Это было ужасно! – не слушал его принц. – Они… его… а потом… сунули его руку в какое-то устройство и искрошили, как колбасу, а он стоял рядом и улыбался, улыбался акульей улыбкой…
- Кто улыбался? – внезапно севшим голосом спросил Амарго.
- Человек с мёртвыми глазами…
- Что?..
- Я видел всё это так же ясно, как вижу тебя, - добавил принц уже спокойнее. – Я… мне не удалось ничего узнать об Эль Драко, и тогда я решил проверить… другим способом.
- Нажраться наркотиков? Так, провидец непризнанный?
- Нет! Я медитировал, а трава, как я уже не раз объяснял, нужна мне для стимулирования способностей, – Орландо вздохнул и посетовал: – Я же не виноват, что меня никто не обучил как следует, и мне пришлось самому постигать эту науку.
- Ну-ну, - проворчал Амарго. – Ближе к делу: что ты видел?
- Эль Драко в Кастель Милагро, - глянув исподлобья, угрюмо ответил принц. – Он был избит так, что на ногах не держался. Его о чём-то спрашивали, очень настойчиво спрашивали, а он молчал. Потом пришел человек с мёртвыми глазами. Амарго, ну как я тебе его опишу? Он был похож на кого-то, но я не могу вспомнить. И вообще... Я на Эль Драко смотрел. Не знаю, может быть, и Блай. Он приказал… они отрезали ему руку. Каким-то устройством, я такого никогда не видел... Потом... еще одно видение. Маэстро... У него уже не было лица. А его всё спрашивали, и он опять молчал... А потом тот человек приказал… – Орландо содрогнулся. – Худшего унижения не бывает. Я видел глаза Эль Драко, полные ненависти...
Он позеленел и с трудом подавил подступившую к горлу тошноту.
- И всё. Только отрывочные картины, пытки… Ужас, боль, кровь, ненависть… Всё залито этой кровью. Это было очень страшно, Амарго, - добавил он едва слышно.
- Ты уверен, что это видение, а не галлюцинация?
Орландо только молча кивнул.
- Когда?
- Я не знаю. Видения были обрывочны и хаотичны. Но если это ещё не произошло, то случится очень скоро.
- Я понял, - Амарго сжал кулаки и спросил: - Ты уверен, что эту его судьбу нельзя изменить?
- Я не знаю… - всхлипнул принц.
Амарго задумался, потом вскинул голову и сказал:
- Вот что. Я встречусь с шефом и всё ему расскажу. Всё, что ты мне сейчас сказал. Я уверен, что он сможет что-то предпринять по своим каналам. И я сделаю всё, что в моих силах, чтобы вытащить Диего. Только… Орландо, мне нужно, чтобы у меня были полностью развязаны руки.
- И что ты хочешь этим сказать? – Орландо подозрительно прищурился.
- Уезжай. Слышишь, уезжай отсюда. Я не смогу помочь Диего, если мне нужно будет присматривать ещё и за тобой. Тем более, что ты нужен своей стране.
- Но…
- Ты в розыске. Полицейские ищейки охотятся за тобой по всей Мистрали, а ты ведёшь себя, как ребёнок.
- Ты опять за своё?
- Орландо! Если ты будешь продолжать упрямиться, я попрошу мэтра Максимильяно, чтобы он надел на тебя полиарг.
- Ты этого не сделаешь! – резко вскинулся Орландо.
- Поверь мне, я это сделаю, - жёстко сказал Амарго.
Принц вперил в него возмущённый взгляд. Безмолвная дуэль длилась несколько секунд, потом Амарго добавил уже мягче:
- Орландо, уезжай, и я тебе обещаю, что сделаю всё, чтобы твоё видение не исполнилось.
Принц ещё немного поломался, уже больше для вида, потом, наконец, опустил голову и пробормотал:
- Хорошо. Я покину Мистралию. Но только до тех пор, пока вы с мэтром не вытащите Эль Драко, - тут же добавил он.
Амарго с облегчением выдохнул и кивнул. Кажется, одной проблемой станет меньше. Но это видение… Конечно, Орландо иногда ошибался. Но очень редко. Небо! Только бы он ошибся в этот раз.

***
Два дня в лазарете, которые Санадор отвоевал для Эль Драко, тот провёл рядом с Хоакином. Несмотря на все старания доктора, лучше мальчику не становилось, и Диего, сидя у его постели, скрипел зубами от бешенства и бессилия. Он, не задумываясь, отдал бы свою жизнь, только бы Хоакин выздоровел, но увы, это было невозможно. Оставалось только ждать и надеяться, что мальчик сумеет найти в себе силы выжить. И отомстить тому, кто с ним это сотворил.
Сейчас Диего даже не задумывался о переводе в другой барак. Хотя, судя по реакции Педасо и Мальвадо, беспокоиться стоило бы. Но он ничего не сказал даже Санадору. Зачем? Доктору и так хватает волнений, чтобы ещё наваливать на него новые.
В любом бараке всё равно люди. И, так или иначе, с ними можно разобраться. А уж каким способом – будет ясно на месте.
Жаль, гвозди пропали. Очень пригодились бы. Может быть, получится найти новые?

***
Койка в новом бараке ему досталась ближе к выходу, что тоже было неплохо.
– Я – Азуло, – представился угрюмый тип лет сорока. – И сразу запомни, сопляк: Азуло – это тебе не Абьесто. В моём бараке идеальный порядок. Вздумаешь показывать характер – так легко не отделаешься. Понял?
Диего только кивнул, хотя спина от таких слов заболела с новой силой. И это он называет – легко?..

Когда после утренней поверки отряд построился, чтобы идти на завтрак, Диего услышал вокруг перешёптывания:
– Гляньте, кого к нам перевели! Тот парень!..
– Привет, красавчик, – мурлыкнул над ухом слащавый голос, и бард, вздрогнув, отпрянул.
– А ну, заткнулись все! – рявкнул Алузо, и оживившиеся было заключённые послушно притихли. Однако Диего было понятно, что всё только начинается. Просто так в этот барак Груэсо его переводить не стал бы. И судя по тому, что почти половина отряда носила лиловые нашивки, ему здесь действительно придётся несладко.
В столовой, получив свою порцию завтрака, Диего примостился за крайним столиком, где ещё были свободные места. Но не успел съесть и пары ложек, как рядом плюхнулись его новые соседи по бараку.
– Ты не будешь это есть, – сказал один из них под номером 1025. – Ты же не хочешь, правда?
И бесцеремонно придвинул к себе тарелку барда.
Диего сперва оторопел от такой наглости, но едва собрался ответить, как вмешался сидящий справа номер 954:
– Что значит – не будет? Может, это ты ему свою порцию отдашь?
– Может, и отдам, – не стал спорить номер 1025. – Хочешь, красавчик? А ты мне взамен…
И добавил такое, что Диего с трудом удержал себя в руках. Если бы не спина… Впрочем, его и это бы не остановило, но ещё одна драка – это очередное наказание, которое он уж точно вряд ли переживёт. А он не мог позволить себе умереть, не отомстив за Хоакина.
Словно уловив его колебания, справа к нему наклонился номер 954 и, обдавая жарким дыханием, прошептал:
– Только скажи, малыш, и тебя больше никто не тронет… кроме меня. Это же лучше, правда?
Наплевав на незаконченный завтрак, Эль Драко вскочил и начал проталкиваться к выходу, чувствуя на себе липкие, ощупывающие, раздевающие взгляды.
А в шахте, уже к концу дня, он потерял сознание от слабости, и пришёл в себя от пощёчин, которые отвешивал ему разозлённый надсмотрщик.
– Только попробуй подохнуть в мою смену! – орал он, ничуть не сдерживая ударов. – И я тебя сам пришибу!!!
Как ему удалось добраться до столовой, Диего помнил плохо. Получив свою порцию «обеда», он рухнул на скамью, опустил голову на руки и закрыл глаза. Его так мутило, что даже есть не хотелось, несмотря на то, что утром он толком не позавтракал. Сил практически не осталось.
– Гляди-ка, что-то наш красавчик совсем раскис, – раздался рядом знакомый голос. Ну конечно, номер 1025. – Ты же поделишься со мной ещё разок, правда? Смотрите-ка, он даже не возражает!
– Я здесь, – шепнул справа номер 954. – Только скажи…
– Да кому ты нужен, старичок, – пренебрежительно фыркнул номер 1025.
– Да, я старше, – ничуть не обиделся 954. – И я, в отличие от тебя, сопляка зелёного, могу доставить мальчику удовольствие, а не просто тупо его отодрать, как делаешь ты и другие вроде тебя.
Эль Драко встал и, пошатываясь от слабости, двинулся к выходу. Какого демона он будет сидеть там и слушать ЭТО? Раньше он врезал бы этим ублюдкам только за подобные грязные мысли вслух. А теперь… Пусть мелят языками, сколько влезет, нарываться на наказание только из-за этого он не станет. Но если они посмеют к нему прикоснуться – другое дело. Хотя в теперешнем состоянии боец из него хреновый.

16.

Прошло несколько дней. Кроме номеров 1025 и 954, к «поклонникам» Эль Драко добавилось ещё несколько человек, но, хвала Небу, слишком далеко дело пока не заходило. Они подкатывали к барду и так, и этак, преимущественно порознь, очевидно, не теряя надежды на добровольное согласие. Диего старался не думать, что будет, когда им надоест уламывать его поодиночке, а рано или поздно это произойдёт, и они объединятся, чтобы хоть так получить свою порцию удовольствия.
Постоянное нервное напряжение, в котором он находился, начинало постепенно сказываться, как и то, что номер 1025 периодически лишал его завтраков и обедов. Еды катастрофически не хватало, молодой организм, вынужденный бороться не только с суровым режимом, но и с нанесёнными ранами, требовал своё, и Диего приходил в отчаяние, понимая, что если придётся драться за свою честь, сил у него точно не хватит. Не говоря уже о том, чтобы поквитаться с Ферозом. Надо было срочно что-то придумать, чтобы хоть как-то поправить положение и поддержать ослабевшее тело.
Мысль пришла неожиданно. С отвращением, но уже привычно, наблюдая за пробегающими вдоль стен барака тараканами, Диего вспомнил, как один варвар из Белой пустыни рассказывал ему о том, что они ели саранчу, когда у них кончились припасы. Позже Диего попробовал это блюдо из любопытства и любви ко всему экзотическому, но честно говоря, ему не понравилось. Однако знакомый хин, улыбнувшись, сказал, что не всё полезное – приятно и красиво, и объяснил, насколько питательны насекомые. Однако Диего не согласился. Хинская печёная змея понравилась ему куда больше.
Но теперь у него не было выбора. И он принял решение. В отличие от специально разводимых в качестве «экзотических блюд» насекомых, здешние тараканы были живыми и грязными. Но делать было нечего. Преодолевая отвращение, он накрыл одно из насекомых ладонью, раздавил его и, зажмурив глаза, сунул в рот. Первый раз его стошнило. Но, немного отдохнув, он стал искать второе насекомое, повторяя про себя: «Ты должен выжить, и тараканы совсем не так страшны. Некоторые люди гораздо хуже».

***
Фидель Санадор возился у плиты, когда услышал тихий стук в дверь. Ассистента у него не было, всё приходилось делать самому – и лечить пострадавших, и ухаживать за больными, и вести душеспасительные беседы с отчаявшимися, и наставлять на путь истинный оступившихся. Даже операции порой приходилось делать в одиночку. И сейчас он самолично стерилизовал хирургические инструменты.
– Кто там? Входите! – не оборачиваясь, крикнул доктор.
Скрипнула дверь, кто-то кашлянул.
– Я освобожусь через минуту.
– Не торопитесь, доктор, я подожду, – отозвался низкий незнакомый голос.
Санадор снял с огня жестяную коробочку, слил кипяток и, наконец, оглянулся.
На пороге стоял низенький коренастый человек в лагерной робе, которая едва сходилась на мощной груди. Склонив бритую голову, он смущённо мял в руках полосатую шапочку, но в пронзительном взгляде маленьких угольно-чёрных глаз не было ни капли смирения.
– Что с вами случилось? – спросил Санадор.
– Отчего вы решили, что со мной что-то случилось? – вопросом на вопрос ответил человек.
Фидель удивлённо хмыкнул и ответил:
– Возможно, потому что ко мне обычно обращаются за помощью.
– Значит, я попал по адресу. Я пришёл к вам именно за помощью.
– Я вас слушаю. Присаживайтесь, – Фидель сделал приглашающий жест.
Незнакомец водрузился на стул, поболтал короткими ножками и очень серьёзно посмотрел на доктора.
– Итак, что с вами случилось? – вновь спросил Санадор.
– Со мной – ничего, – наконец ответил тот. – Это касается одного молодого человека. Диего Алламо дель Кастельмарра. Вам что-нибудь говорит это имя?
Фидель вздрогнул.
– Что с ним?! Я видел его пару дней назад, и с ним было всё в порядке. Если бы… я бы знал.
– Не волнуйтесь, доктор. Насколько мне известно, пока с ним ничего не случилось. И я надеюсь, что мы с вами сделаем всё возможное, чтобы и в дальнейшем ему ничего не угрожало, – незнакомец улыбнулся, отчего его и без того несимпатичное лицо стало почти отталкивающим.
– Каким образом? – Санадор подозрительно прищурился.
– Насколько я могу судить, вы, дон Фидель, не симпатизируете правящему режиму, – вместо ответа сказал тот. – Во всяком случае, ваши речи и поступки говорят об этом.
– Вы мне угрожаете?
– Напротив, – карлик снова улыбнулся. – Кстати, прошу прощения, по-моему, я забыл представиться.
– Будьте любезны.
– Вы можете называть меня Агриппа.
– Странное имя для человека.
– А то вам сказал, что я человек? – чуть насмешливо улыбнулся Агриппа.
Фидель понимающе кивнул:
– Я думал, все гномы давно покинули Мистралию. Что же вас заставило здесь задержаться?
– Дон Диего, известный как Эль Драко.
Санадор поднялся, поплотнее притворил дверь и задёрнул штору на окне.
– Я вас внимательно слушаю, – серьёзно сказал он.
– Я рад, что он в вас не ошибся.
– Кто?
– Амарго. Надеюсь, вы слышали о нём?
– Лидер Сопротивления? – Фидель удивлённо воззрился на Агриппу. – И он прислал вас для того, чтобы вытащить Диего из лагеря?
Гном кивнул:
– Вы схватываете налету. Значит, мы можем рассчитывать на вашу помощь?
– Несомненно.

***
Это произошло через несколько дней после того, как Диего начал подкрепляться насекомыми. Он пошёл в туалет сразу перед отбоем, как обычно, пропустив всех остальных. Но на этот раз не помогло. Едва он собрался выходить, как дверь хлопнула, пропуская внутрь номер 1025.
– Куда торопишься, красавчик? Давай поговорим...
– Поговорим?.. – нервно хохотнул Диего. Убедившись, что парень не старше его самого пришёл один, он слегка расслабился.
– На языке тела, – с улыбочкой пояснил тот и, бесцеремонно шагнув вперёд, обнял Эль Драко чуть ниже пояса, запустив одну руку в штаны.
Неизвестно, чего он ожидал от барда, но явно не такой молниеносной реакции. В следующее мгновение он отлетел к противоположной стене и, здорово приложившись спиной, несколько секунд приходил в себя, мотая головой и тупо глядя на измученного человека, явно не понимая, откуда он взял силы для такого удара. Потом в его глазах полыхнула злоба. Оттолкнувшись от стены, он двинулся вперёд, бормоча:
– Не хочешь по-хорошему? Да я же тебя сейчас!..
Диего отступил к стене и сжал кулаки. Противник был выше его и шире в плечах. Да к тому же не постился последние две недели, как обессилевший от недоедания бард. Эль Драко возблагодарил Небо за пришедшую ему в голову идею и тараканов, которые не дали ему подохнуть с голоду. А ещё он твёрдо знал, что будет драться насмерть, чего бы это ему ни стоило.
Извращенец нагнул бритую голову и с рёвом бросился на барда. Диего увернулся, впечатал кулак в квадратную челюсть и сам едва удержался на ногах, получив удар под дых. От следующего удара потемнело в глазах, кровь залила разбитое лицо, колени подломились. Он увидел летящий в лицо ботинок и ударил сам, метя в пах. Громила взвыл, рухнул навзничь и покатился по полу. Диего не медлил. К чёрту благородство – это не дуэль, где не бьют упавшего противника. Здесь – либо ты, либо тебя. Бард вскочил на ноги и, сцепив ладони в замок, что есть силы ударил врага в лицо. Отвратительно хрустнули кости. 1025 захрипел и попытался подняться, но Диего ударил ещё раз. А потом он вообще перестал что-либо соображать. Просто бил наотмашь, не думая, не рассуждая. Он не ощущал боли ни в треснувших рёбрах, ни в сбитых костяшках. Дыхание со свистом вырывалось из груди, и единственным чувством, завладевшим им всецело, была дикая первобытная ярость. Он потерял контроль над собой и молотил, молотил уже неподвижное тело…

… Он разогнулся, тяжело дыша, плюнул в месиво, которое ещё несколько минут назад было довольно смазливой рожей, и переступил через неподвижное тело. Подошёл к умывальнику, плеснул в лицо несколько пригоршней ледяной воды и, пошатываясь, двинулся к выходу из туалета.
Неожиданно холодный острый воздух застрял в лёгких, мешая вздохнуть, к горлу подкатила тошнота, перед глазами поплыли разноцветные круги. Диего ухватился за стену, чтобы не упасть…

***
– Браво! Бис! Маэстро, вы неподражаемы! – со всех сторон слышались восторженные крики. Люди как безумные ринулись на сцену. Тысячи рук подхватили своего кумира. Он плыл над боготворившей его беснующейся толпой и наслаждался жизнью. Его любили, и он купался в этой любви, задыхаясь от счастья.
Внезапно его взгляд встретился с чёрными омутами. Он замер, застыл, оцепенел. Мир вокруг перестал существовать. Была только ОНА и её бездонные глаза.

Они познакомились тем же вечером на веселой пирушке, которую устроили братья Бандерасы. Близнецы, как всегда, закатили такую пьянку, что небу стало жарко. Эль Драко веселился на полную катушку. Вино лилось рекой, девицы не особо тяжёлого поведения, барды всех мастей – в общем, дым стоял коромыслом.
– Маэстро, вы неподражаемы! Браво, браво! – пьяные голоса слились в один сплошной гул.
На вечеринку в тот день была приглашена половина консерватории. Эль Драко давал концерт в родных пенатах, а молодёжь разогревала публику перед выступлением кумира. И студенты сорвали немало аплодисментов и оваций. Великий бард широким жестом пригласил всех к себе, крикнув:
– Гуляем, ребята! В нашем распоряжении целый особняк!
Шумная ватага вовсю веселилась вместе с труппой Эль Драко.
Диего высоко поднял полный кубок и крикнул во всю мощь своего голоса, чтобы перекричать пьяные крики:
– Господа! Господа, прошу внимания!
Мгновенно упала тишина. Эль Драко самодовольно улыбнулся – одному его слову повиновалась целая толпа. И ему это очень нравилось.
– Господа, – продолжал он. – Позвольте выпить за прекрасную нимфу. Бесподобную, обворожительную Анхелику Фелициано.
Он обернулся и в упор посмотрел на тоненькую большеглазую девушку. Она аккомпанировала ему сегодня на фортепьяно и совершенно очаровала его. Чистота, невинность, грация и такое милое смущение.
– Благодарю, – прозвенел её голосок.
Эль Драко шагнул навстречу девушке.
– Позвольте выпить вместе с вами, – прошептал он.
Анхелика улыбнулась и подняла свой бокал.
– Вы прекрасны… – он наклонился вперёд и приник губами к её губам.
…Она застыла. Глаза удивлённо распахнулись и внезапно вспыхнули каким-то диким огнём. Анхелика уронила бокал, расплескав вино, упёрлась ему в грудь острыми кулачками, что есть силы оттолкнула и, размахнувшись, влепила хлёсткую пощёчину. Эль Драко удивлённо моргнул и потёр пылающую щёку.
– Как вы смеете!– крикнула она сорвавшимся голосом. – Вы… вы… – кажется, в её словаре просто не было слов, чтобы выразить всю степень возмущения.
Стало очень-очень тихо. Они стояли друг против друга – Анхелика, гордо вскинув голову, на её щеках горел лихорадочный румянец, глаза сверкали, руки были стиснуты так, что костяшки побелели, и Эль Драко – удивлённый и растерянный, непонимающий, чем заслужил эту вспышку агрессии. Ведь женщины, все до одной, вешались ему на шею, спали и видели, чтобы он обратил на них лишь мимолётный взгляд. И вдруг – такая реакция. Почему? Чем он заслужил? Ведь он всего лишь поцеловал её. Ничем не оскорбил, наоборот. Он выделил её из толпы, он…
Эль Драко обвёл непонимающим взглядом зал и… замер. Он снова увидел ЕЁ. Потрясающая красавица, тонкий стан, смоляные локоны, смуглая атласная кожа, алые губы… А глаза… Он с одного взгляда утонул в этих чёрных колодцах. Она словно плыла над полом.
– Дура, кого ты оттолкнула? – она, отодвинув плечом Анхелику и не отрывая взгляда от Эль Драко, промурлыкала: – Милый, не бойся, сейчас я тебе помогу…
Они слились в бесконечном страстном поцелуе. Мир перестал существовать для Эль Драко. Была только ОНА.
– Кто ты? – прохрипел он.
– Патриция, – она улыбнулась зовущей улыбкой.
Сумасшедший вихрь захватил его. Никого вокруг больше не было. Только она – Патриция. Он хотел её так, как не хотел до этого ни одну женщину. И Патриция отдалась ему вся, без остатка. Эль Драко верил в это свято и безоговорочно. Он любил её, и она отвечала ему взаимностью.
А гордую девочку Анхелику Фелициано он позабыл в тот же вечер.

Сон это был или бред, он и сам не понял. Сознание мутилось, перед глазами всё плыло, Диего слабеющими руками хватался за стену, пальцы скользили по мокрой поверхности, ноги подгибались. Он пошатнулся и тяжело рухнул навзничь.

запись создана: 08.01.2014 в 21:44

@темы: @О_Панкеева, @фанфики

---

"Заповедник драконов"

Сказка-рассказка...
Захотелось мне написать что-нибудь совершенно летнее и почти беззаботное.



Тоня сидела в своей комнате и дулась на весь белый свет. Если честно, не на весь, но на родителей точно. Что это такое? Каникулы, называется! Она, что, нянькой сюда приехала работать? Сначала поездка казалась такой замечательной идеей. И папа с мамой, и Пашка, и сама Тоня были в восторге от возможности целый месяц пожить в старинном деревянном доме посреди леса с романтическим названием «Заповедник драконов», да ещё и две тёти с семьями с ними будут отдыхать. Нет, конечно, Тоня любила своих родственников, но этот детский сад на выгуле был уже чересчур. В общей сложности, в доме находилось восемь разновозрастных малышей от десяти до полутора лет отроду, не считая самой Тони. И вся эта малышня висла на ней как на вешалке. А ей вполне хватало общения с родным младшим братом. Пашке всё время в голову приходили какие-нибудь замечательные, в кавычках, идеи, от которых страдать приходилось почему-то именно Тоне. А здесь он спелся с младшими кузинами.
Вот уж действительно, они нашли друг друга. Тоня вообще-то ничего против малышей не имела. Но в таком количестве даже самые спокойные ребятишки превращались в неуправляемый ураган. А близняшки, Ася и Вася, кажется, вообще всегда были ходячим бедствием. При рождении этих девочек явно кто-то что-то перепутал. Либо, они должны были появиться на свет мальчишками, либо имена им нужно было давать какие-нибудь поженственней, что ли. Вот и сейчас слышно, как они с визгами носятся по лестнице, топоча, словно целое стадо слонов и дорогой братец впереди.
- Тоня, присмотри за братом и сёстрами, - донеслось снизу.
«Ага, сейчас, - она стиснула себя за плечи и плюхнулась на кровать, - Уж лучше за малышами смотреть, чем за этими бандитами».
- Тоня!
Эх, ведь не отстанут.
Она тяжело вздохнула и начала спускаться вниз.

В большом холле взрослые разговаривали о каких-то своих взрослых неинтересных делах, обсуждая какие-то проекты, какого-то Кульчинского и его аферу.
- Тонечка, присмотри, пожалуйста, за девочками, а то боюсь, они весь дом перевернут, - улыбнулась тётя.
Тоня скорчила недовольную мину, но всё же кивнула.
- Они убежали куда-то наверх. Посмотри, чтоб они не упали, - добавила мама.
- Я уже иду, - буркнула девочка, а про себя подумала: "Вот, сами бы смотрели за этими ходячим бедствием. Или бы няню нашли, что ли…"

Она развернулась и вновь поднялась в мансарду. Сорванцов нигде не было видно.
- Пашка, вы где? – крикнула Тоня.
Тишина. Ну, конечно, станет брат отзываться. Он и раньше любил доводить сестру: спрячется где-нибудь, а ты бегай потом, ищи его. А теперь, спевшись с малолетними бандитками – близняшками и вовсе, такое ощущение, что у всех троих разом крышу снесло. Тоня как-то даже слышала, как тётя жалуется маме, что дочери стали просто неуправляемы, вырвавшись на природу.
- Да-да, - покивала тогда головой мама. - Мне кажется, что Паша тоже слегка головой подвинулся. Наверное, от переизбытка свежего воздуха.
И Тоня была полностью с этим согласна.

А через несколько минут она ещё больше уверилась в своих подозрениях, что брат и младшие кузины просто-напросто малость тронулись головой. Она едва успела поймать брата, который сломя голову мчался по лестнице с чердака. Глаза распахнулись в пол лица, на перекошенной рожице – ужас и смятение. Увидев сестру, он сморщился и выдохнул:
- Тоня…
- Ты что так переполошился? Что случилось? – старшая сестра сурово сдвинула брови и строго посмотрела на шалопая.
- Сашка и Васька...
- Ну, что ещё они натворили?
- Мы… Понимаешь, мы играли и решили испытать, кто из нас смелее. И вот…
- Что ты мямлишь? Что случилось? – Тоня уже всерьёз начала злиться.
Брат смущённо затоптался, уронил голову, покраснел и, наконец, выдавил:
- В общем, они сказали, что гораздо смелее меня и полезли с чердака на крышу.
- Как это? – Тоня всё ещё не могла взять в толк, каким образом можно выбраться с чердака.
- Через слуховое окно, - обречённо выдави брат. - Понимаешь, они ни в какую не захотели смириться с тем, что мальчики всегда смелее девчонок…
Тоня охнула, представив это зрелище: две маленькие восьмилетние девочки, этакие кудрявые ангелочки, выбрались из круглого оконца в девяти метрах над землёй и полезли всё выше, перехватывая худенькими ручонками балки, цепляясь за край крыши и рискуя каждую секунду навернуться вниз. У неё всё похолодело внутри. Даже щёки побелели. Тоня едва держала себя в руках. Он ещё суровей взглянула на брата и сузила глаза:
- Понятно. И где они сейчас?
- На крыше. И не могут выбраться, - уже шёпотом.
- Понятно, - снова повторила девочка. - Жди здесь. Я сейчас папу позову, и дядю Серёжу, и дядю Игоря тоже.

Через несколько минут, когда перепуганных девчонок сняли с конька крыши и как следует отругали, Тоня смогла, наконец, вздохнуть с облегчением.

Весь следующий день Тоня могла посвятить себе. Она, конечно, не избавилась от общества брата и сестёр. Более того, мама попросила присмотреть её и за остальной малышнёй. Но Пашка и близнецы, вняли голосу рассудка и вели себя практически идеально. Погода стояла отличная, поэтому и мама, и обе тёти с чадами и домочадцами отправились купаться и загорать. Все ребятишки плескались в воде, весело гомоня, носясь по песку, вспарывая мелководье и поднимая ногами целый фонтан брызг. Дом стоял на самом берегу озера, песчаный пляж и неглубокая заводь были в полном распоряжении постояльцев. Тоне, наконец, удалось по-настоящему отдохнуть и повеселиться. Она также весело побегала по берегу, сплавала вместе с тётей почти на середину озера, а потом целый вечер валялась на траве с книжкой. Ей даже младший брат и близняшки уже не казались такими монстрами, как с утра.
Относительное затишье продолжалось до следующего утра.

- Па-ашка? Ася?! Вася?!! Куда вы опять спрятались? – Тоня почти бежала по тропинке, то и дело, с быстрого шага сбиваясь на бег.
Нет, это просто невыносимо! Любимый братец и кузины снова сбежали от неё. И это называется: «Мы будем хорошо себя вести и ни шагу не отойдём от Тони. Нам очень хочется посмотреть на озеро с высоты».
У девочки всё клокотало внутри от возмущения. Вот только пусть ещё раз попробует о чём-нибудь её попросить, куда-нибудь сходить или что-нибудь сделать. Она всё-всё припомнит милому Пашеньке. В самом деле, их выходки переходят все границы. Они отдыхают в этом разнесчастном Заповеднике драконов только неделю, а Тоня уже готова проклясть весь белый свет! Она топнула ногой и крикнула что есть мочи:
- Если вы сейчас же не выйдите, я иду домой и обо всём расскажу папе! Вас запрут в мансарде и будут отпускать гулять только на поводке!
Через секунду из-за деревьев выглянули три виноватые рожицы. Пашка моргнул круглыми глазами и испуганно выдавил:
- Ты ведь, правда, пошутила?..
Несносные девчонки одинаково потупились и засопели.
- Тонечка, не сердись, пожалуйста, - начала одна, кажется Вася.
- Мы не хотели, - тут же подхватила вторая.
- Не хотели? Что не хотели? – Тоня сузила глаза.
- Ну… Мы не хотели тебя расстраивать, - маленькая подлиза ухватила её за руку горячими пальцами и преданно заглянула в глаза. - Не сердись, мы больше не будем.
- Не будем, - как эхо повторила её сестра и несмело взяла старшую кузину за вторую руку.
Ну как на них можно сердиться, когда они смотрят такими умоляющими глазёнками, да ещё и искренне верят в то, что говорят.
- Я вам поверила в последний раз, - Тоня, подражая маме, постаралась придать своему голосу строгость. - Только объясните мне, зачем вы убежали сейчас? А если б вы заблудились? – она сурово посмотрела на брата и близнецов.
Пашка стоял поодаль и ковырял носком кроссовки песок.
- Что ты молчишь? Я к тебе обращаюсь, - девочка грозно сдвинула брови.
- В общем… мы хотели дракона найти…
- Кого? – опешила Тоня.
- Дракона, - тут же вставила Ася… или всё-таки Вася? Помолчала, и с самым невинным видом добавила. – Раз это Заповедник драконов, значит, здесь должны водиться драконы. А мы пока ни одного не видели.
Тоня, признаться, на несколько секунд потеряла дар речи. Она даже предположить не могла, что кузины настолько наивны, и в восемь с половиной лет до сих пор верят в драконов. Но Пашка-то никогда не отличался любовью к сказкам.
- Хм… - девочка откашлялась и с трудом нашла слова, - Я думала, что вы взрослые. Только несмышлёные малыши могут верить, что драконы, эльфы и волшебники живут на самом деле.
- А почему тогда Заповедник драконов? – не сдавалась упрямая кузина.
- Да! Почему? – на Тоню уставились три пары глаз с абсолютно одинаковым вопросительным выражением.
После секундной паузы она взяла себя в руки, уверила, что брат и кузины не подшучивают над ней и как можно убедительней сказала:
- Это всего лишь название. Вот, как например, Долина привидений. Если долина так называется, это вовсе не значит, что там водятся привидения.
- Почему, не значит? Если называется, значит, не просто так, - возразил брат. – Просто привидений никто не видит, потому что они только ночью летают. А драконы – большие. Значит, спрятаться ему гораздо сложнее.
- Да, - тут же радостно закивали близнецы и в один голос добавили. – Значит, мы их найдём.
И такая убеждённость звучала в их голосе, что Тоня только руками развела. Разве можно их переубедить, когда они так свято верят в сказки. Она пожала плечами и сказала:
- Тогда пойдёмте искать ваших драконов.

После получасовой прогулки, когда девочка, потакая малышам, ползала по кустам, звала и искала какого-нибудь, хотя бы самого завалящего дракона, Тоня вконец утомилась. Солнце в зените немилосердно светило, в лесу стояла удушающая жара, ни ветерка, ни малейшего шевеления воздуха. Только отвратительно жужжали над ухом слепни. Близнецы и Пашка, казалось, не замечали духоты, а Тоне игра порядком надоела. Она раздвинула заросли папоротника и безапелляционно заявила:
- Ну что, видите, никаких драконов здесь нет. Ни больших, ни маленьких. Мне кажется, что уже вполне достаточно искать то, чего не существует. Вы как хотите, а я иду купаться.
- Может быть, ещё чуть-чуть пройдём по этой тропинке, - Пашка умоляюще посмотрел на сестру. - Там, дальше будет озеро, где мы ещё не купались.
- Мама не разрешает купаться в незнакомом месте, - возразила Тоня.
- А мы уже ходили туда с мамой, - тут же заявили девочки в один голос.
- Значит, оно не незнакомое, - сказала Ася. – Мы даже успели там один раз искупаться. Там песочек и очень мелко.
- Когда вы там были? – Тоня смерила сестёр подозрительным взглядом.
- Как только приехали, - Вася поморгала невинными глазёнками. - Пойдём, Тоня, там совсем недалеко и очень красиво.

В самом деле, через пару десятков метров, узкая тропинка неожиданно вынырнула из подлеска. Небольшое озерко сверкнуло чистой, зеркальной гладью, в лицо дохнуло свежестью, и Тоня поняла, что уже не сможет бороться с искушением, окунуться в прохладную воду.
- Мама не разрешает купаться одним… - попыталась она убедить, в первую очередь, себя.
- Мы не одни. Мы все вместе, - заявил Пашка, стаскивая на ходу футболку.
Совесть последний раз подняла голову и заснула крепким сном. Ничего страшного не случится: маленькое озерко, песчаный пляж, камушки на дне просвечивают сквозь чистейшую воду даже в нескольких метрах от берега. Забыв всё на свете, ребята скинули одежду и, поднимая тучи брызг, с визгом бросились в воду.
Они плескались, прыгали, бегали и совсем потеряли счет времени. Наконец, когда у всех четверых посинели губы, а тело покрылось гусиной кожей, Тоня всех выгнала на берег. Они немного повалялись, потом близняшки и Пашка выстроили песчаный замок, и Вася одним нечаянным движением разрушила главную башню… Тоне пришлось растаскивать сцепившихся как две кошки сестричек, ещё и любимый братик добавил свои пять копеек.
Когда зарёванные девочки и надутый на весь белый свет брат, наконец, успокоились и помирились, Тоня подняла голову и ахнула. На противоположном, высоком и крутом берегу озерка, отливая золотом и зеленью, вытянув длинную шею с тяжёлой квадратной головой, увенчанную острым гребнем неподвижным изваянием застыл…
- Дракон… - выдохнула девочка.
- Где, где? – брат и сёстры тут же позабыли о ссоре.
- Ух, ты! – только и смог выговорить Пашки.
Близнецы застыли в немом восхищении. Личики раскраснелись, глаза – как плошки, обе стали похожи на молчаливые памятники самим себе.
- Вот вам и дракон. Что, дар речи потеряли? – Тоня очнулась первой и потянулась за шортами и рубашкой. – Одевайтесь и пойдёмте, подойдём поближе… Обувь не забудьте. Там хвоя, шишки и камушки на тропинке.
- А вдруг он улетит? – Ася лихорадочно дёргала ремешок сандалики, который никак не желал застёгиваться.
- Не улетит, - успокоила старшая сестра, и пробормотала едва слышно. – Неужели они думают, что этот дракон настоящий. Хотя, сделан здорово.

А младшие сёстры и брат уже сломя голову мчались по тропинке вокруг озера.
- Подождите меня! - крикнула Тоня и припустила следом.

Всё-таки с этих чертенят станется вляпаться куда-нибудь даже на ровном месте, а уж когда их поманил... дракон...

@темы: @что-то... вроде...

---

Вот это я понимаю - образец истинного чиновничьего ответа заявителю. Как говорится: учитесь, как гражданам надо отвечать.

@темы: @всяко-разно, @т.н.жизнь

---

ну-ну )

Получить свое предсказание

@темы: @всяко-разно

---

Со светлым праздником Пасхи!

---

Выберите свое яйцо

@темы: @всяко-разно

---

kerry-lla, с Днём Роздения!

kerry-lla, поздравляю с Днём Рождения!

@темы: @ПЧ

---

СИМОН

рассказ, фантастика... последняя редакция


Капитан разведывательного корабля, Павел Рощин, откинулся в кресле и устало закрыл глаза. Только что ему блестяще удалось обойти астероидное поле, не задев даже самого крошечного обломка. Не об этом ли он мечтал всю свою сознательную жизнь? Капитан звездолёта, исследователь Дальнего Космоса, бесстрашный разведчик, который не побоится забраться в пасть ригелианского саблезубого дракончика. Павел вздохнул и криво усмехнулся. Конечно, всё так. Сейчас он, по сути, находится на переднем крае, патрулирует границу, и даже иногда регистрирует какие-нибудь новые объекты, до сих пор не значащиеся в звёздных справочниках.
Но, боже мой, как это скучно. Совсем не так он представлял себе воплощение своей мечты.

Чуть больше пяти месяцев назад его, молодого офицера, вчерашнего выпускника Академии Космоса, пригласил адмирал Карис и, по-отечески улыбнувшись, сказал:
- Я внимательно изучил ваше личное дело, Павел Андреевич. Вы – инициативный, волевой, отважный офицер, способный принимать самостоятельные решения. Ваш индекс эмоциональной устойчивости по тесту Шполянского составляет девяносто семь пунктов. - Пашка невольно дёрнул бровью: вот уж никак не ожидал, что покажет такие высокие результаты. Признаться, теста на эмоциональную устойчивость он опасался больше всего. Карис, словно не заметив удивления, промелькнувшего на лице парня, продолжал, - Ваши баллы в Академии выше всяких похвал. Вы – прекрасный пилот…
Вот тут Пашка начал подозревать, что что-то не так. Его никогда не расхваливали так упорно, на разные лады. Юнца так и подмывало спросить: «В чём подвох?». Но он только внимательно слушал адмирала, всё больше утверждаясь в мысли, что вслед за этой велеречивой тирадой последует какой-нибудь облом, вроде того, что, дескать, мы всё понимаем, Павел Андреевич, но, к сожалению, в Космосе для вас работы не нашлось, поэтому придётся вам годик – другой послужить дежурным на космодроме… Но Пашка ошибся.
- Для вас, Павел Андреевич, у нас есть особое задание, - закончив славословие, заявил адмирал. - Ваша кандидатура, как никакая другая, подходит для него.
Карис сделал небольшую паузу. Пашка тут же, как и положено дисциплинированному офицеру, поинтересовался:
- Что же это за задание, господин адмирал? Я уверен, что справлюсь с любым.
- Вам решено доверить разведывательный корабль. Своего рода экспериментальный корабль, - адмирал поднялся из-за стола и протянул Рощину руку. – Поздравляю вас, Павел Андреевич. С завтрашнего дня вы – капитан звездолёта «Игель». Принимайте управление.
Крепкое рукопожатие, ещё одна отеческая улыбка – и на этом аудиенция закончена.
А вечером того же дня Павел Рощин увидел свой корабль и понял, что название, во всяком случае, соответствует внешнему виду судна: маленький, пузатый, с какими-то странными отростками (инженер, проводивший диагностику корабля на космодроме, пояснил, что это его вооружение – лазерные и фотонные пушки) – настоящий ёжик. Но самый главный сюрприз ждал Пашку внутри.
Рощин глубоко вздохнул, одёрнул и без того идеально сидевшую новенькую форму и ступил на борт своего корабля. Сердце бешено колотилось, когда Пашка шагал по коридору к рубке управления. Или, правильней будет сказать, протискивался? Коридор – узкий и полутёмный (сейчас было включено только аварийное освещение), с двумя рядами плазменных трубопроводов сделал три изгиба прежде, чем уткнулся в серо-металлические двери мостика. Створки с лёгким шипение распахнулись перед своим новым капитаном, и Пашка ступил в святая – святых любого корабля – командный пункт. Крошечная рубка с центральным экраном, компьютерными консолями, навигационной панелью и пилотским креслом. И здесь, так же как на всём корабле – ни души.
Оказалось, что вся команда «Игеля» состояла из одного человека – капитана и пилота в одном лице. То есть его, Павла Андреевича Рощина. Весь остальной экипаж заменял бортовой компьютер.
- Система интегрированная матричная омикронная бионейронная, - так отрекомендовал себя из динамика под потолком электронный мозг корабля.
- Очень приятно, - буркнул в ответ Пашка. Он опустился в кресло пилота и пробежал пальцами по клавиатуре пульта. Засветился вспомогательный экран - на мониторе замелькали цифры и графики внутренней диагностики. Пашка помолчал и поднял голову, всё-таки он привык, общаясь с собеседником, даже если это компьютер, адресовать свои слова непосредственно к нему. – Это необходимо - обращаться к тебе полностью, или есть более короткое имя?
- Имя? – в электронном голосе послышались нотки удивления. – Я не запрограммирован на то, чтоб иметь имя. Однако, если для психологического комфорта вам необходимо будет обращаться ко мне иначе, нежели моё полное наименование, можете использовать обращение «компьютер», либо иное, удобное для вас.
Пашка поморщился как от зубной боли, крутанулся в кресле, окинул глазами рубку и сказал:
- Могу я попросить тебя выражать свои мысли не таким изысканно - канцелярским слогом? В твоих настройках есть регулировки вербального выражения?
- Боюсь, что нет, - Пашке показалось, что в голосе компьютера промелькнула обида. – Вас что-то не устраивает?
- Н-нет. – медленно протянул капитан. Он совершенно не так собирался начать разговор со своим экипажем, пусть этот экипаж и состоит из компьютера. Не хватало только начать с непонимания в самый первый день службы. Тем более, что старт назначен на завтра. А если между членами экипажа возникнет непонимание – это чревато катастрофой. Эту прописную истину Пашка затвердил ещё на первом курсе Академии.
- Знаешь, если тебя устроит, я хотел бы называть тебя Симон.
Молчание длилось на полсекунды дольше, чем требовалось.
- СИМОН, - голос, кажется, чуть-чуть потеплел. – Это наименование приемлемо. У вас есть ещё какие-нибудь пожелания?
- Да, наверное. Скажи, Симон, у тебя есть визуальная проекция, или ты не запрограммирован на визуализацию?
- Запрограммирован, - тут же откликнулся собеседник. Воздух рядом с пилотским креслом сгустился, и перед Павлом возник высокий худощавый молодой человек в форме старшего офицера Флота. У него было открытое, довольно приятное лицо с правильными чертами, а серые глаза смотрели твёрдо и пристально. Пашка невольно поёжился – возникший образ чем-то напоминал отца, верней его молодую копию.
- Облик ты сам себе выбрал?
- Визуальный образ запрограммирован и изменению не подлежит. Если он вас чем-то не устраивает, то я предпочёл бы общаться с вами лишь с помощью аудиосигнала.
- Нет-нет, твой облик меня вполне устраивает.
«С ним можно хотя бы поговорить, как с человеком», – подумал про себя Пашка.
- Как мне следует обращаться к вам? – спросил в свою очередь Симон.
- Капитан.
Голографический образ удовлетворённо кивнул.

С тех пор миновало пять с половиной месяцев. Капитан Павел Рощин и Симон патрулировали вверенный им район, картографировали неизвестные объекты (которых попадалось крайне мало), иногда перехватывали чьи-нибудь субпространственные сообщения и следили за тем, чтоб в порученном им квадранте царили мир и покой. Капитан вроде бы сработался со своим необычным подчинённым, но Симон оказался истинным сухарём, первое впечатление Пашку не обмануло. Обладая выдающимся интеллектом, искусственный разум был наделён отвратительным характером. Конечно, по словам самого Симона, эмоции были ему чужды в силу самой его природы, но Рощина порой посещала мысль, что бионейронный мозг нарочно макает его носом в… в общем в это самое, указывая ему на самые мелкие его недочёты, всеми силами показывает, что его, Симона решение, наиболее эффективно в данной, конкретной ситуации, а то, что думает человек – ошибка и непременно приведёт к катастрофе. У них сложились довольно странные взаимоотношения: казалось, что Компьютер всячески соперничает с Человеком, хотя внешне Симон оставался неизменно корректен, вежлив и никогда не позволял себе фамильярного отношения со своим капитаном.
После почти полугодового общения у Пашки начало складываться мнение, что Симон - не машина, это живое, полноценное существо, с которым следует обращаться, как с личностью. Но принять эту личность Рощин всё-таки не мог. Он и Симон, по его мнению, никогда не смогут стать, по-настоящему близки, ну, как друзья, что ли. С другой стороны, никто и не требовал от капитана и его подчинённого дружбы. Главное, чтоб не было открытой вражды. Симон никогда не позволял себе неуважения, а значит и повода для конфликта. А вот у Пашки порой, сдавали нервы, но орать на машину – смысла тоже не было. Все его вопли расшибались о непробиваемую стену.
Хотя в рапортах, которые Рощин посылал на Землю, он поостерегся высказывать эти свои мысли. Кое-кто мог бы счесть, что длительный одиночный полёт оказался губителен для психики молодого офицера, что тест Шполянского, возможно, ошибся. Поэтому в адрес начальства шли стандартные сухие отчёты, а все философские, этические, и научно-практические споры оставались только между капитаном и его единственным офицером.

- Капитан, я принимаю сигнал бедствия из системы двойной нейтронной звезды. Координаты триста сорок один, отметка четыре, - Пашка встрепенулся, услышав голос Симона. Он открыл глаза и вперил взгляд в центральный экран.
- Ты смог расшифровать сигнал? Это не эхо рентгеновского излучения звезды?
- Нет.
- Увеличь изображение на экране.
Звёзды на мониторе, словно дёрнули за верёвочки, пространство космоса стремительно приблизилось, и Павел, наконец, смог различить крошечную точку в центре экрана.
- Это не нейтронная звезда, - протянул Рощин.
- В моих базах данных в этом районе должна находиться нейтронная звезда NCJ-815-альфа.
- Взгляни сам на показания сенсоров. Это сингулярность… Чёрная дыра!
- Действительно, подтверждаю. Сенсоры засекли пространственные и темпоральные искажения. Несомненно, в обозримом прошлом в этой части космоса произошёл гравитационный коллапс звезды – перед нами чёрная дыра.
- Симон, ты понимаешь, что это такое? Вблизи регулярных трасс мы с тобой обнаружили чёрную дыру! Скорей всего тот корабль, на экране, попал в гравитационное поле и сейчас его затягивает в горизонт событий. Мы можем что-нибудь сделать? Как-нибудь помочь ему? – Пашка подался к экрану, стараясь что-то разглядеть в хаосе сингулярности. – Ты можешь хотя бы определить, что это за корабль?
- Анализирую, – хрустнул бесстрастный голос Симона, и спустя несколько секунд произнёс. – Сенсоры не могут проникнуть сквозь гравитационное поле.
- Ты что, предлагаешь опустить руки и сдаться? - Капитан сузил глаза. Голографический офицер и бровью не повёл. Он по-прежнему смотрел твёрдо и прямо.
- Я пытаюсь ремодулировать сигнал, - невозмутимо доложил Симон.
- Нужно подойти ближе... – Павел тронул ручку управления. К его удивлению двигатели не отреагировали на манипуляции. – Симон, в чём дело? – Рощин поднял глаза на своего офицера.
- Мы можем попасть в гравитационное поле сингулярности. Я обязан защищать биологическую жизнь на борту корабля. Прошу прощения, капитан, но я не могу разрешить вам рисковать собой и кораблём.
Пашка на секунду оторопел. Он едва не задохнулся от возмущения, но тут же взял себя в руки и отчеканил:
- Система интегрированная матричная омикронная бионейронная я приказываю изменить курс и приблизиться к терпящему бедствие кораблю на расстояние, позволяющее расшифровать его сигнал. Соблюдайте осторожность. Я пока не собираюсь кончать жизнь самоубийством.
- Вас понял, капитан, - кажется, этим голосом можно было заморозить целое море.
- Внимание. Говорит капитан звездолёта «Игель». Неизвестный корабль, откликнитесь. Вам нужна помощь? Приём…


«Игель» мелко задрожал, изменяя курс, и медленно двинулся на сближение с терпящим бедствие кораблём.
- Симон, ты вызываешь их?
- Постоянно капитан. Ответа нет. И должен вам заметить, что если мы продолжим двигаться прежним курсом, при нашей скорости через восемнадцать целых двадцать пять сотых минуты корабль попадёт в гравитационное поле сингулярности. Шансы вырваться в обычный космос в этом случае будут равнять нулю целых одиннадцати сотым процента. И…
- Пожалуйста, не нужно сейчас лекций. Я всё прекрасно понимаю.
- Тогда объясните мне причину, по которой вы рискуете кораблём?
- Причину? – Пашка дёрнулся и гневно сверкнул глазами. – Я пытаюсь помочь попавшим в беду людям! Понял ты, безмозглая жестянка?
- Должен указать на вашу ошибку – мой мозг представляет собой бионейронную сеть…
- Ладно, я не правильно выразился, прости.
- У вас есть план?
- Да, я хочу приблизиться к нему на достаточное расстояние и постараться захватить магнитным лучом. Ты пытаешься с ними связаться?
- Непрестанно. Но думаю, ваш план не сработает. Тот корабль слишком глубоко затянуло в гравитационное поле чёрной дыры. По моим расчётам через девять часов он окажется в горизонте событий и будет раздавлен.
- Ну, вот видишь, у нас ещё есть время.
- Если мы ещё приблизимся к сингулярности, то можем разделить печальную участь пленника чёрной дыры.
- Да ты, поэт. Никогда не думал, что ты можешь так возвышенно выражаться.
- Я учился у вас.
Пашке показалось, или в голосе Симона проскользнул сарказм?
- Наша позиция?
- Четыреста восемьдесят, отметка девять. Через восемьсот пятьдесят шесть секунд пройдём точку невозврата.
- Понял. Как с расшифровкой сигнала? Они всё ещё не отвечают?
- Нет ответа.
Пашка осторожно маневрировал в гравитационном поле, стараясь не угодить в поток тахионных частиц. Он неотрывно смотрел на экран монитора, где в вихрях пространства – времени металась крошечная точка чужого, попавшего в беду корабля.
- Капитан! – голос Симона дрогнул.
- Что такое? – Пашка вскинул голову. Волнение само по себе было не характерно для компьютера, а вот такие панические нотки в голосе… это что-то из ряда вон выходящее.
- Я ремодулировал сигнал чужого судна.
- И? Что ж ты замолчал? Выводи на динамик.
Рубку заполнило неясное бормотание, треск, потом откуда-то из запредельной дали возник слабый, едва различимый голос:
- Внимание. Говорит капитан звездолёта «Игель». Неизвестный корабль, откликнитесь. Вам нужна помощь? Приём…

Пашка застыл на месте, словно внезапно ударился лицом об стену. Сердце перестукнуло не в такт.
- С-симон… - он выровнял дыхание. – Это же мы! Моё сообщение… Этот неизвестный корабль, застрявший в сингулярности – это «Игель», либо это чья-то дьявольская шутка. Ты можешь объяснить, что это было?
- Да, капитан. У меня есть рабочая гипотеза. По всей видимости, мы, находясь в зоне пространственно-временных искажений, наблюдаем эффект темпорального эха.
- То есть? Я тебя не совсем понимаю. Тот корабль – это на самом деле «Игель»?
- Я полагаю, темпоральное отражение «Игеля» с временным сдвигом в две целых тридцать пять тысячных часа. Мы сейчас наблюдаем «Игель», таким, каким он был в момент отправки вашего сообщения.
- Но его сейчас гораздо глубже затянуло в горизонт событий, чем нас. И потом, именно этот сигнал послужил причиной изменения нашего курса.
- В этом случае причина необязательно в рамках локального времени должна предшествовать следствию. То есть мы оказались у сингулярности NCJ-815-альфа вследствие того, что, вы послали сообщение, но причиной того, что вы послали сообщение, был именно наш манёвр. А, попав в пространственно-временное искажение, «Игель» принял это сообщение со смещением во времени и пространстве.
- Так, стоп. Оставим теории на потом. Сейчас наша главная задача – выбраться из этой передряги. Максимальное ускорение, курс от сингулярности и вперёд!
- Капитан.
- Что?
- Я должен вас официально уведомить, что единственная возможность вырваться из гравитационного поля чёрной дыры – применить манёвр Дельта. Однако, при этом перегрузки могут достигать тысячи двухсот восьмидесяти пяти же. – Симон замолчал на мгновение и добавил очень тихо. - Вы не выживите, капитан. И я опасаюсь за структурную целостность корабля…
- Опасаешься?..
- Вероятность того, что «Игель» сохранит структурную целостность, составляет тринадцать процентов.
- Твои предложения?
- Я вижу единственный выход из сложившейся ситуации: вам необходимо спуститься в криокамеру. Я перераспределю энергию от систем корабля, и направлю её на создание вокруг криокамеры силового барьера, который позволит удержать перегрузку внутри в пределах допустимых для поддержания жизни человека. Этот приём даст вам шанс остаться в живых.
- Другого выхода нет?
Голографический офицер только качнул в ответ головой.
Капитан Рощин думал ровно две секунды, потом отдал приказ:
- Симон, с этого момента я передаю вам полномочия капитана этого корабля. Удерживайте позицию столько, сколько это потребуется. Затем проложите курс по прямой от сингулярности и приступайте к выполнению манёвра Дельта.

Герметичные двери криокамеры чавкнули, замуровав Павла Андреевича Рощина. Вокруг кабины сплелись вихри силового поля, ещё более усилив изоляцию единственного человека на корабле.
Симон, подключившись к системам управления корабля, ввёл новые командные коды, ещё раз просканировал пространство, и, рассчитав новый курс, заложил крутой, смертельно-опасный вираж.
Он перераспределил всю энергию корабля, в том числе и от систем жизнеобеспечения, направив её к двигателям и на удержание силового поля вокруг криокамеры – колыбели, которая хранила Жизнь, жизнь его командира и друга.
Корабль задрожал всем корпусом, электронные табло и мониторы подёрнулись рябью, мигнуло освещение. В рубке воцарился полумрак. По центральному экрану бежали разноцветные полосы. Пространство вокруг искажалось, деформировалось. «Игель» трещал по всем швам, изгибался и плавился. Бионейронный мозг, интегрированный с системой корабля, подключился ко всем сенсорам, анализировал информационные массивы и принимал миллионы решений каждое мгновение. Чёрная дыра не торопилась отпускать своего пленника. А Симон… перед ним была одна единственная цель, и он намерен был, во что бы то ни стало, выиграть этот раунд.

… Девятнадцать лет спустя звездолёт «Эспада» уловил сигнал субпространсвенного маяка. Просканировав пространство, экипаж обнаружил и подобрал в глубинах космоса крошечный разведывательный кораблик устаревшей конструкции. Все системы корабля были мертвы, двигатели не работали – реактор давным-давно потух, корпус треснул. Но на борту обнаружился один слабый биосигнал – замурованный в криокамере человек…

Когда Павел открыл глаза, первыми словами его были:
- Где Симон?..

Пашка прикрыл глаза и опрокинул ещё один стакан. Три недели назад он выписался из Окружного Госпиталя. Главврач заверил его, что офицер Рощин полностью здоров и может вернуться на службу. Вот только возвращаться ему было некуда. Он опоздал на девятнадцать лет. Все его сверстники – однокашники сделали карьеру во Флоте, наука и техника шагнули далеко вперёд. Отец не дожил до этого дня, а мама была где-то на дальней Станции у чёрта на куличках, и Пашке удалось только перекинуться с нею парой слов по каналу субпространственной связи. Мама обезумела от радости, что сынок, которого она успела давным-давно похоронить, жив и пообещала прилететь на Землю при первой возможности. Павел не очень долго радовался этому, потому что эта «первая возможность» должна была возникнуть не ранее, чем через полгода. Он навестил старых друзей и понял, что теперь оказался для них совсем чужим, свою бывшую девушку не стал даже пытаться разыскивать. Вот так и оказалось, что он, застрявший в прошлом, оказался, по сути, никому не нужен. Конечно, командование от капитана Рощина не отвернулось. Он получил направление на курсы переподготовки, куда должен был отправиться ещё через двадцать четыре дня. А пока ему надлежало наслаждаться отпуском. Только Пашка в гробу видал такое наслаждение. Ему не давал покоя… Симон. Кажется, ну что такое, все лишь бортовой компьютер. Ну, нашёл он наиболее рациональное решение для того, чтобы спасти жизнь своего непутёвого капитана, ну, сумел вытащить корабль из гравитационного поля сингулярности, но ведь это всего лишь компьютер, не человек, не живой, просто машина.
Пашка вновь тряхнул головой. Вот именно. Вот в этом-то всё дело. Для него Симон не был машиной. Живая, полноценная личность. Друг, который спас ему жизнь, ценой собственной. А он, Павел Рощин, даже не смог узнать, где теперь покоятся останки «Игеля», а значит и Симона. Он разыскал капитана «Эспады», но тот не смог пояснить, что стало с погибшим кораблём. То ли отправили на свалку в окрестностях Плутона, то ли – на один из перерабатывающих комбинатов, на одном из спутников Юпитера. Рощин сжал кулаки. Нет, нельзя так раскисать. Он должен что-то придумать. В голове упрямо крутилась какая-то мысль, только Павел никак не мог её ухватить.

Миновало несколько дней, похожих один на другой как серые безликие близнецы. Рощин бесцельно бродил по городу, когда приходило время обеда, заходил в кафе и заказывал что-нибудь, всё равно что. Он не чувствовал голода, но ел, потому что так было нужно. Потом снова куда-нибудь шёл, подолгу сидел в парке и думал ни о чём. Хотя природа не разделяла его меланхолию. В мире царила весна. Зеленели клейкие листочки, всюду виднелись разноцветные брызги первоцветов. Солнце смеялось с умытой синевы неба. А у Пашки в душе царила зима. Чёрно-белая и плоская.
В тот день он, вернувшись в номер гостиниц, где жил после выписки из госпиталя, до позднего вечера пялился в монитор и лёг спать с тяжёлой головой. И ещё долго ворочался в постели.

Он проснулся следующим утром с ясным осознанием того, что нужно делать. Всё дело в сингулярности. Несмотря на все новые открытия, никто до сих пор точно не мог описать, что же это такое – чёрная дыра. И как себя может вести в её районе пространство-время, информационное поле и любая другая сущность. А что если они всё ещё там – темпоральный образ «Игеля», а значит, и Симон. Что если это шанс?..
У Пашки перехватило дыхание. Сердце заколотилось где-то у горла, он вскочил и бросился в душ. Струя ледяной воды ударила по темечку. Только это не помогло. Раз зародившись, безумная мысль уже не оставляла Павла.

А ещё через год Рощин на зафрактованном коммерческом корабле оказался в пределах сингулярности NCJ-815-альфа. Он настроил сенсоры на широкий охват и посылал в пространство только одно бесконечное сообщение:
- Симон. Симон, откликнись. Вызываю Симона.
Третьи сутки его бдения в районе чёрной дыры подходили к концу. Павел находился в опасной близости от сингулярности, рискуя вновь оказаться в плену (только теперь помочь ему было некому), когда динамик, наконец, ожил.
- На связи, - глухой, искажённый до неузнаваемости голос.
Пашка замер на миг, переглотнул и, сосчитав для верности до семи, спросил:
- Кто вы?
- Система интегрированная матричная омикронная бионейронная, звездолёт…
Пашка подпрыгнул в кресле и крикнул:
- Симон! Симон, это ты? Ты слышишь меня? Это я, Павел Рощин. Симон!
В ответ молчание. Секунда, другая, третья. В динамике тишина, оглушающая, до звона в ушах.
- Симон…
- Как вы можете быть Павлом Рощиным? – наконец откликнулся далёкий голос. – Капитан Рощин в данный момент находится на борту корабля «Игель» в криокамере. Соответственно вы никоим образом не можете быть капитаном Рощиным.
- Просканируй мой звездолёт. Твои сенсоры проникнут за обшивку? Я могу передать тебе свои личные коды. Сравни их с имеющимися в твоих базах данных. – Павел нажал кнопку, подождал несколько секунд и вновь спросил. - Ты всё ещё не веришь мне? Мне не зачем тебя обманывать…
- Если вы действительно капитан Рощин, поясните, каким образом вы сейчас находитесь одновременно здесь, на корабле и за границами гравитационного поля сингулярности?
- А ты подумай сам.
- Темпоральный парадокс, – спустя полсекунды донеслось из динамика.
Пашка невесело усмехнулся:
- Ты поразительно догадлив. Я решу, что ты гений, если ты придумаешь, как тебе вырваться из этой пространственно-временной загогулины, и оказаться у меня на борту.
- Я должен это сделать? – кажется, в голосе Симона промелькнуло сомнение.
- Попытайся, - Пашка сделал глубокий вдох и уронил. – Ты не переживёшь манёвр Дельта. «Игель» подберут через несколько лет после того, как ты вырвешься из зоны сингулярности. Только ты этого уже не увидишь. Корабль был повреждён, бортовой компьютер безвозвратно вышел из строя. Ты… погибнешь… погиб, Симон.
- А вы?
- Я, как видишь, жив.
- Ваши предложения.
- Ты… лучше знаешь все возможности системы. Должен быль какой-то выход. Симон, почему ты молчишь?
- Анализирую. - И чуть позже совершенно бесстрастный голос. - Я могу ретранслировать свою информационную матрицу сюда, на ваш корабль. Однако на передачу информационной матрицы потребуется три целых двадцать пять тысячных часа локального времени. Принимая во внимание деформацию пространства – времени, указанный интервал следует увеличить на семьдесят пять процентов. Учитывая состояние «Игеля», а также необходимость удерживать позицию в нестабильном поле сингулярности, вероятность в этой ситуации вырваться из гравитационного поля чёрной дыры составляет восемь целых пятнадцать тысячных процента. Риск неприемлем.
Пашка опешил.
- Да ты… Я приказываю начать ретрансляцию информационной матрицы немедленно!
- Капитан, вы передали мне полномочия восемнадцать минут назад. Вы не можете мне приказывать.
Пашка испугался, что он сейчас, сию минуту прервёт связь.
- Симон! Симон, послушай меня. Я… я прошу тебя. Поверь, всё уже случилось. Я просто не могу тебя потерять снова. Ты. Мой. Друг.

Безымянный безликий корабль с бортовым номером 458/835-9 на максимальной скорости уходил прочь от сингулярности NCJ-815-альфа. Капитан Павел Рощин вперил взгляд в центральный экран, неотрывно следил за приборами.
- Капитан, и что я буду делать без корабля? – проворчал бесплотный голос из динамика. - Компьютерная система этого транспорта примитивна, я чувствую себя беспомощным.
- Не переживай, Симон. Это судно не для тебя. Мы что-нибудь придумаем, вот только до Земли доберёмся. Без дела ты не останешься.
- Не сомневайтесь, капитан.

@темы: @космос, @что-то... вроде...

---

Я писала, что свой рассказ отправила на конкурс к "Детская фантастика - 2014", посвящённый 80-летию Гагарина.
Вот, теперь он попал в шорт-лист. ...Осталось уже только 8 рассказов...

@темы: @т.н.жизнь

---

Sekaya, с Днём Рождения!

Кука, милая, поздравляю тебя с Днём Рождения!

Пусть наступивший год принесёт тебе только радостные эмоции и исполнит твоё самое заветное желание!
И... лови подарок )

@темы: @ПЧ, @клипы, @Вояджер, @кино, @музыка

---

ФамарьИвановна, с Днём Рождения!

ФамарьИвановна, поздравляю с Днём Рождения!

@темы: @ПЧ

---

Мэтти, с Днём Рождения!

Мэтти, дорогая, пусть и запоздало (лучше, как говориться, поздно)) С Днём Рождения!!!
Весеннего тебе настроения, и не только настроения - настоящей весны и на улице, и в душе! Вдохновения! и... много-много здоровья!

@темы: @ПЧ

---

Прослушать или скачать Ты — человек [из к/ф «Приключения бесплатно на Простоплеер

@темы: @музыка